в прихожую, протянула Андрею телефон. Он посмотрел на нее пристально, взял свой телефон и вышел.

– Пока, – крикнула вслед Ольга.

Двери лифта захлопнулись. Тревога не покидала Ольгу. Она закрыла дверь, подошла к окну, посмотрела во двор. Андрей чистил щеткой машину от снега быстрыми и, как показалось Ольге, нервными движениями. Ей хотелось позвонить ему, но она не знала, что сказать. Чувство неприязни к нему сменилось жалостью и чувством собственной вины. «Он для меня все делает, ни в чем не ограничивает, а я злюсь на него из-за какого-то человека, которого возможно больше никогда не увижу. Что мне все не так? От жиру бешусь что ли?». Андрей сел в машину и уехал.

«Хорошего тебе дня», – написала Ольга смс, но стерла его, отложила телефон в сторону. Ничего не хотелось делать, никуда идти. Сегодня у нее был балетный класс, но не было настроения выслушивать замечания Жанны. В последнее время Ольга все меньше горела желанием ходить туда, ей стали надоедать монотонные упражнения у станка, бездарные сокурсницы, вечное недовольство Жанны. Ей больше не приносило удовольствие видеть свое отражение в зеркале зала, где она в красивом трико, облокотясь на станок, тянет одетые в гетры ноги. Она больше не представляла себя ни белым лебедем, ни безумной Жизель, ни нежной Джульеттой. Почти детская радость от первых занятий сменилась усталостью от рутинной работы, ведущей в никуда. Балет был лишь мечтой, рассыпавшейся от столкновения с реальностью.

И вообще в последнее время Ольгу ничего не радовало: ни сумки, ни туфли, ни украшения, которые лежали мертвым грузом в шкафах. Даже машину, которую Андрей подарил ей на день рождения, она приняла почти спокойно, хотя это была ее большая мечта. Ей нравилось ездить за рулем, но, кроме курсов и поездок за покупками, в целом, машина ей была не нужна. Когда-то она мечтала о путешествиях, но они стали для нее монотонными выездами на неделю в красивый отель, с выходами в дорогие рестораны, скупкой фирменных вещей, пробежками по достопримечательностям. Даже походы в музеи и театры она воспринимала как рутину, ее ничего не трогало. Казалось, она пребывает в каком-то коконе, который притупляет впечатления. И вот вчера, танцуя на кухне, она пережила забытую радость от простых вещей, в ней проснулась жажда жизни. Было ли дело в Диме или в чем-то другом, но, несомненно, его присутствие повлияло на нее. Она вспомнила его взгляд, его прикосновения, ей ужасно захотелось услышать его голос, но она не могла ему позвонить, не знала его номера, а если бы и знала, вряд ли бы решилась на это. Что бы она ему сказала? Я тебя хочу? Она – замужняя женщина, жена его друга. Как официозно, глупо, беспросветно! Ольга не выносила всех этих приличий, ограничений, обязательств. Она хотела свободы. Но разве ее кто-то ограничивает? Андрей во всем ей доверяет, не спрашивает куда она ходит, с кем встречается. Она свободна. Да, в передвижениях. Но она не могла изменить Андрею, она просто не имела права предать его. Ей никогда и в голову не приходили такие мысли за их четыре с лишним года совместной жизни. Она и не думала, что такое может случиться. Хотя ей все реже хотелось заниматься любовью с Андреем, но никогда она так категорично ему не отказывала, как сегодня утром. И никого еще она не хотела так сильно, как Диму сейчас, даже, наверное, Игоря – во время их первых свиданий, когда они пропадали ото всех в темноту занавешенной комнаты, таинственной от мерцания свечей, оглушенные вином, друг другом, музыкой. Сейчас там она хотела бы оказаться с Димой. От этих мыслей внизу живота вновь заныло. «Надо что-то придумать, пригласить его к нам опять. Тогда мы сможем объясниться». Ольга успокоила себя тем, что они еще обязательно встретятся.

Зазвонил телефон. Это была мама.

– Дочка, как у вас дела?

– Хорошо, все как всегда.

– Как курсы? Сдала зачет по английскому?

– Ну, да.

– Ты что не в настроении?

– С чего ты взяла? Все нормально. Как сама?

– Была в гостях у Люды, у нее Даша дочку родила. Теперь у всех уже внуки. Когда у меня-то будут?

– Мам, не начинай, пожалуйста. Пусть рожают, а мне и так хорошо.

– Сейчас хорошо, а на старости будешь одна.

– Хватит! Я о старости не думаю.

– Вот и плохо.

– Кому плохо, а мне без разницы! Перестань с этими разговорами!

– Ладно, не кричи. Андрею привет передавай.

– Обязательно. Целую. Пока.

Ольга отбросила телефон. Ей ужасно не нравились эти разговоры про детей. Почему ей об этом надо думать?! Еще одно ограничение свободы. И от Андрея она ребенка не хотела. Когда у нее было мимолетное желание, он сам ее отверг, а теперь она ни в коем случае не хотела себя с ним связывать совместным ребенком.

Снова зазвонил телефон. Теперь это была Светка.

– Привет, подруга, чем занимаешься?

– Ничем. Как ты?

– На работе, как обычно. Достали все. Хорошо, что завтра суббота. Давай сходим куда-нибудь, посидим.

– Можно. Чтобы развеяться. Что-то накрыло.

– Вот и откроем!

Они засмеялись. Договорились на вечер, в центре. Ольга отключила телефон. Посмотрела в окно. Снег все шел. На месте машины Андрея уже стояла другая. «Вот и хорошо. А он пусть делает, что хочет. Проводить с ним вечер и смотреть как он напивается, спасибо! Лучше со Светкой поболтаю». Эти мысли развеселили Ольгу и она даже решила все таки сходить на балетный класс.

28

Снег валил, падал на лобовое стекло и стекал по нему ручьями. Снегоуборочная машина ползла впереди, из-за нее образовалась пробка, кто-то пытался перестроиться, другие сигналили ему. Андрей равнодушно смотрел вперед, сигаретный дым вытягивало в приоткрытое окно. Иногда снежинки влетали внутрь и таяли, оставляя мокрые капли на его рукаве. Андрей думал об Ольге, о том, что произошло сегодня утром. «Какое злое было у нее лицо. Как будто я что-то плохое ей сделал. А вчера она так смотрела на Диму! Глаза горели. Давно я ее такой не видел». Что-то похожее на ревность шевельнулось у него в груди. Андрей затянулся. В последний год он стал замечать, что Ольга как-то уходит в себя, часто молчит. Она почти не встречает его в прихожей после работы, не бросается на шею, не делится взахлеб новостями. Все реже принаряжается для него, а раньше любила демонстрировать свои обновки, дефилируя по комнате, сводя с ума своей фигурой, длинными ногами. Теперь в основном она ходит по дому в спортивной одежде, не переодеваясь даже