У нас был телефон – ниточка, которая может вести дальше. Мы завернули в местный офис «Киевстара» и, предъявив удостоверения, получили распечатку звонков с мобилы, которую я отобрал у снайпера, и распечатку активности его телефона. То есть на каких сотовых вышках проявлялся его телефон. Далеко в подробности углубляться не буду, скажу только то, что телефон, даже выключенный, время от времени посылает сигнал на ближайшую сотовую вышку и там регистрируется. По истории этих сигналов можно установить, где бывал владелец телефона в последнее время. Это называется «детальная распечатка» – вообще ее без санкции судьи делать нельзя, равно как и другие «негласны слидчи дии», но у полиции в Одессе была хорошая репутация, и девушка в офисе «Киевстара» нам ее сделала.

Сейчас мы сидели в машине на Ильфа и Петрова (это такая улица в Одессе есть) и ждали подмогу. В нашей машине негромко играл Вакарчук.

– Надо сообщить, – сказал Игорь.

– Иди, сообщай… – согласился я.

Игорь не ответил.

– Вот что – на будущее тебе. Ты или человек дела, или человек бумаги. Если человек бумаги – то вперед. Живи по этим правилам. Без бумажки мы букашки, гадь на нижнего, смотри в задницу верхним и так далее. Если ты человек дела, то делай дело, а на все остальное – плюй с высокой колокольни. Нам надо выиграть время, если их не найдут, через несколько дней мы сообщим. Но не раньше.

– Накажут?

– А ты как думал? Естественно, накажут. Только заметил я одну вещь за свою жизнь. Тех, кто делает дело, – наказывают, но не увольняют, почти никогда. Потому что, если их уволить – кто дело будет делать?

– …

– Тем и спасаемся.

Зазвонил телефон, Игорь послушал. Я видел, как он бледнеет, прямо на глазах.

– Что?

– Мама звонила. К ней приходили какие-то люди.

Здорово. Чего и следовало ожидать.

– Меняемся. Садись за руль.

«Тойота» рванула с места. Я подумал, набрал номер…

– Дидо? Можешь помочь?

Мама Игоря жила на Маразлиевской – это одна из основных и колоритнейших улиц Одессы, по ней даже экскурсии проводят пешие, по 40 гривен с человека. Дома здесь были старыми и неповторимо особенными, как и все в Одессе. Старые дома, по три, по четыре этажа, перемежались стилизованными под старину элитными многоэтажками, стоимость метра в которых была такой, что не хотелось даже думать.

– Маму как зовут… Осторожнее!

Игорь в очередной раз нарушил правила.

– Зинаида Дмитриевна.

– Она как, нормально ходит? Ничего такого?

– Она на всех митингах была.

– Нормально. Значит, так – ты идешь, выводишь маму. Я остаюсь на улице и смотрю за обстановкой. Хорошо?

– Хорошо.

– Связь по рации держим.

«Тойота» уже летела по одесским улицам.

– Приди в себя. Все будет нормально…

– …

– И давай так. Ты остановишь на соседней. Меня высадишь, я скажу, когда подъезжать. Понял?

Не знаю, понял Игорь или нет – надеюсь, что понял. Мама – это, конечно, святое…

Игорь высадил меня на перекрестке Маразлиевской и Сабанского переулка. Оттуда я пошел пешком, осматриваясь. Вообще место для снайпера, если он там есть, так себе. С одной стороны – дома разной высотности и архитектуры, а старые дома еще и с чердаками делают, для снайпера – раздолье. С другой стороны – деревья. Они есть, их много, и их пышные кроны хорошо закрывают обзор, если кто вздумает стрелять с крыши.

Набрал номер:

– Все норм.

«Тойота» стартанула с места, обогнала меня, припарковалась. Игорь вышел, посмотрел на меня – я показал ему: вали к чертовой матери. Это ошибка – расчет на то, что если наблюдатель и есть, то он меня не заметит и все внимание будет обращено на полицейскую «Тойоту».

Но и мне просто тусить на улице – проблемно…

Я медленно шел по улице, осматриваясь. Поганая застроечка. Современная – это громадные, но простые бетонные коробки, а тут что ни дом – то внутренний двор и арка в него с улицы. Арка – это прикрытие для стрелка и отход.

Набрал номер Игоря:

– Все норм?

– Мама отказывается уходить…

Этого только не хватало.

– Дай ей трубку… Зинаида Дмитриевна? Алло…

Дыхание.

– Алло, Зинаида Дмитриевна?

– Кто это?

– Александр Иванович меня зовут. Я – начальник Игоря.

– …

– Надо уходить. Мы перевезем вас в безопасное место. Понимаете меня?

– Я никуда не пойду с дома.

– Зинаида Дмитриевна – это государственная необходимость (я не знал, сработает ли это, но другого у меня ничего не было)… мы расследуем важное дело.

– Игорек не говорил… Игорь, почему не говорил маме…

– Зинаида Дмитриевна. Я жду вас внизу, в машине. Дайте трубку Игорю… Алло.

– Да…

– Давай, вниз. Что маме врал – потом поговорим…

Я уже стоял около «Тойоты», когда на улице показалась машина Дидо. Она шла с противоположной стороны. Увидев меня, Дидо резко, нарушая все правила, развернулся. Опустил стекло.

– Что происходит? – спросил он по-английски.

– Будь начеку, – на том же языке ответил я, – будь наготове…

Дидо вышел из машины. У меня зазвонил телефон:

– Мы спускаемся.

– Понял. Тормознись у двери немного. Я отзвоню…

Я осматривался: крыши, переулки, улица. Киллер мог быть везде, в любом месте, он мог быть на машине, мог выжидать момента на крыше…

– Движение на крыше, слева! – крикнул Дидо.

Я обернулся, ровно для того, чтобы увидеть, как Дидо падает, держа в руке «Глок». Откуда был выстрел, я не увидел.

Проверил пульс, готов. Пульса нет. Еще один за сегодня… Да что за день сегодня такой, а?

Я прятался за машиной – снайпер в любой момент мог проявиться снова. Кровь Дидо была на моих руках.

Война… б…

Кто-то страшно закричал из прохожих.

Я достал телефон, набрал номер дежурного.

– Дежурный, майор Линько.

– Перестрелка на Маразлиевской, убит сотрудник полиции. – Я назвал условный пароль, который давал понять, что говорит полицейский. – Направляйте спецназ. Работает снайпер.

– Вас понял…