— Сотрешь? — охнула Бриттани. — Хочешь сказать, что заставишь меня забыть?

— Но это необходимо.

— Именно таким образом вы остаетесь в тени? — возмутилась Бриттани. — Всякий, кто вас обнаружит, рискует потерять память?

— Никак нас волнует вопрос самосохранения?

— Копаться в чужих мозгах не только опасно… — прошипела Бриттани, — но и…

— Ничего подобного, — перебила Марта, — скорее это разумная мера предосторожности. И очень скрупулезная операция. Удаляется лишь то, что необходимо, все остальное не трогается.

— Ты говоришь о гипнозе? — чуть тише осведомилась Бриттани.

— Что-то в этом роде. Это тебя успокоит? Да.., и нет!

— Надеюсь, ты не собираешься стереть мои воспоминания о нем? — выдохнула она.

— Какое счастье, что во мне нет ни единой сентиментальной платы! Для тебя же лучше, если не запомнишь его, детка, поверь…

— Не бойся, что тебе позволят забыть меня, керима, — донеслось сбоку.

— Ни слова, воин, пока речь снова не зашла о шакаанцах и их жизни, — всерьез рассердилась Марта.

— К Марте необходимо прислушиваться, но это не имеет значения, потому что решение уже принято, — сообщил Далден.

— Ты не можешь сделать это!

— Слишком поздно для, споров.

— Клянусь, ты с каждым днем все больше походишь на отца, — с отвращением выплюнула Марта, однако в голосе Далдена прозвучало нечто вроде гордости.

— И очень рад этому.

— Где же унаследованный от матери здравый смысл? Ах, что поделаешь?! — проворчала она. — Обсудим это позже. Делай свое дело, а потом мы поговорим о решениях, которые имеют не больше шансов на существование, чем снежинка в аду.

— Посиди немного здесь, — со вздохом велела Бриттани. — Думаю, так лучше. Останься, а я пойду отрабатывать деньги.

Далден с улыбкой смотрел вслед девушке. Кажется, она не сомневается, что он послушает ее и подождет на скамейке. Она пока не понимает, что не в природе воина повиноваться приказам женщины. Им следует потакать и всячески ублажать. И быть снисходительным, особенно к тем, кто живет на другой планете. И с ними приходилось считаться. Пусть ему это не нравится, но считаться приходилось.

Он невольно следил глазами, как она передвигается по крытой галерее, время от времени останавливаясь, чтобы поговорить со знакомыми. Честно говоря, очень трудно заниматься чем-то еще, когда она находится в поле зрения! Интересно, это кистранская кровь матери бурлит в его жилах, заставляя забыть о долге воина, или сама Бриттани во многом напоминает Тедру? А может, некий инстинкт подсказывает ему, что он нашел истинную спутницу жизни?

Но что бы это ни было, он не в силах совладать с собой. Взять себя в руки. Зажать в тиски. Жаль, что на корабле нет сока дхайя. Только он один способен погасить постоянное желание, пылающее в Далдене, Желание унести ее в какое-нибудь уединенное место и сделать своей. Но постоянный запас, который Далден возил с собой, истощился во время долгого путешествия, и вот уже месяц, как он и его люди обходились без этого столь необходимого зелья. Однако сомнительно, чтобы даже сок подействовал, ибо то, что сейчас испытывал Далден, было несравнимо ни с какими самыми сильными эмоциями.

Она не похожа на других женщин. Чарует и восхищает его. И мыслит, подобно древним кистранкам. Совсем как мать, командует и отдает приказы. Дерзкое, упрямое, изобретательное создание. Гордится ремеслом, которым в Ша-Каане занимаются исключительно рабы. Независима. Считает, что не нуждается ни в каком ином покровительстве, кроме законов своей страны. Готовит и убирает, словно слуга из племени дараши, и считает, что так и надо. Играет роли как женщины, так и мужчины и ничуть этим не тяготится. Их культуры так различны, что, кажется, нет точки, где они могут встретиться и сосуществовать.

Далден сильно подозревал, что все эти доводы еще раз перечислит Марта. Но он приготовил простой ответ на все возражения. Ответ, который даже компьютер не сможет оспорить.

— Тедра наверняка пожалеет, что не отправилась с тобой, — донеслось из комбо-блока на ша-каанском языке, так, чтобы случайный прохожий не смог подслушать.

— Почему? — удивился Далден.

— Эти люди так напоминают ее Древний Народ, что, как можно предположить, прилетели сюда с одним из первых кистранских кораблей.

— Но в таком случае эти люди достигли бы куда больших высот в развитии, — удивился Далден. — Где же их знания?

— Возможно, все данные были утеряны и им пришлось начать с нуля. Хотя это маловероятно. Две планеты могут пойти по одному пути развития, что и объясняет сходство.

— Тебе нравится Бриттани, — заметил Далден. — Я это почувствовал.

Очередной смешок.

— Хочешь сказать, она понравилась бы Тедре? Не стоит преуменьшать: Тедра полюбила бы ее с первого взгляда. Для нее она неисчерпаемый источник сведений об обычаях Древних. По теории вероятностей выходит, что они могли бы стать хорошими друзьями.

— Но если ты прилагаешь все старания к тому, чтобы мать была счастлива, почему же отговариваешь меня взять с собой Бриттани?

— Потому что в отличие от тебя я вижу на два хода вперед, и Тедра вряд ли будет счастлива, если люди, которых она любит, испортят себе жизнь.

— Такого не будет.

Вздох. Долгий, протяжный, раздраженный.

— Придется попробовать открыть тебе глаза. Сам ты этого упорно делать не хочешь. Ты и эта женщина с ума сходите от желания, что естественно и совсем неплохо. Никто не лишает тебя твоей доли удовольствий, пока ты здесь и время позволяет. Но пора бы реально взглянуть на вещи.

— Почему ты считаешь, что я витаю в облаках?

— Уже потому, что мы ведем эту беседу, — саркастически фыркнула Марта. — Чувственные порывы часто ослепляют мужчин, в том числе и воинов. Убери эти порывы, и перед ними откроется совершенно иная перспектива. Если мужчина и после этого испытывает те же эмоции, значит, женщине удалось поймать его на крючок. Но многие все же понимают, что всего лишь поддались примитивным ощущениям, и когда они остывают, не остается ничего, кроме пустоты. А этого, сам понимаешь, недостаточно для взаимного владения.

Взаимным владением кистранцы называли стремление мужчины и женщины соединиться и вести совместную жизнь, то, что здесь обозначали словом «брак». У шакаанцев не имелось специального термина для этого понятия, и в каждой стране он был своим. В Кан-ис-Тра, когда воин избирал женщину, достойную стать матерью его детей, именно так к ней обращались окружающие всю ее последующую жизнь. Сами же муж и жена называли друг друга спутниками жизни.

— Неужели за все годы, проведенные на Ша-Каане, ты, Марта, так и не узнала о том особом, присущем воину инстинкте, который безошибочно подсказывает, что именно эта, и никакая иная, женщина предназначена ему в спутницы жизни самой судьбой? Многие, так и не дождавшись заветного знака, делят кров и ложе с женщиной, к которой не испытывают ничего, кроме равнодушия. Но со мной этого не произойдет.