— Я бы хотел все время целовать тебя, — пробормотал Джанни, на миг оторвавшись от восхитительно мягких и податливых губ.

В его темных глазах мерцал странный свет. Так выглядит желание, подумала Элизабет. Страсть. Интересно, а на что тогда похожа любовь?

Азарт Джанни захватывал. Сила подчиняла. Умение и опыт заставляли наслаждаться каждым движением искусных пальцев. Шелковый халатик давно уже куда-то делся, белокурые локоны рассыпались по белым простыням…

Элизабет с упоением отдалась радостям любви, даря в ответ всю себя без остатка, растворялась в радужном водовороте страсти, созданном этим удивительным мужчиной.

Кажется, я никогда еще не испытывала такого блаженства, мелькнула мысль. Никогда!..

Тонкими руками Элизабет обняла Джанни за плечи, желая только одного — быть как можно ближе, слиться с ним в единое целое. Как, оказывается, сладко ощущать себя податливой, мягкой как шелк, меняющейся в сильных мужских руках, текучей как вода, тонущей в его глазах, словно в бездонных озерах…

Когда все закончилось, Джанни нежно поцеловал ее в губы.

— Ты удивительная женщина, — прошептал он.

Элизабет сонно улыбнулась, прикрыв веки. Ей было хорошо и не хотелось никуда идти. Лежать бы так, ощущая ладонью ровный жар кожи Джанни, соприкасаясь телами…

— Ты просто чудо, — прошептала в ответ молодая женщина.

Ее возлюбленный довольно улыбнулся и вздохнул.

— Пора собираться. Иначе мы опоздаем на этот дурацкий бал.

— Да, ты прав. Не следует забывать, чего стоит его подготовка.

Элизабет заставила себя подняться с кровати и подойти к зеркалу. Тело ныло от сладкой истомы. Да, секс с Джанни во многом подобен наркотику. Интересно, как она сможет потом обходиться без него?

Привычными движениями Элизабет привела себя в порядок. Все заново — прическа, макияж. Приподнявшись на локте, Джанни с любопытством следил за ее действиями. Потом тоже встал и скрылся в ванной.

Элизабет высоко заколола волосы, затем подумала и распустила их по плечам, позволив белокурым пышным локонам свободно ниспадать. Шелковое темно-синее платье на бретельках оставляло плечи открытыми. Серебристый коротенький пиджак, тонкие как паутинка чулки и светлые туфли на шпильках. Молодая женщина нанесла последний штрих, побрызгав себя туалетной водой, и придирчиво оглядела свое отражение в зеркале.

Что ж, теперь можно выдержать сравнение с Лаурой.

За ее спиной послышался изумленный вздох. Элизабет обернулась — белокурые волосы взметнулись пушистым облаком, глубокие синие глаза сверкнули. На пороге спальни стоял Джанни, тоже полностью готовый.

— Я всякий раз забываю, какая у тебя драгоценная красота.

Он так и сказал — драгоценная. Интересно, что бы это значило? Элизабет не могла знать, что, глядя на нее, итальянец всегда вспоминает серебряную статуэтку греческой богини, принадлежащую его матери. Богиня обладала такой же изысканной красотой, но была сделана из холодного металла. А здесь перед ним стояла обольстительная женщина из плоти и крови. Это всякий раз потрясало заново, заставляло трепетать его сердце.

Элизабет смутилась от взгляда Джанни, полного искреннего восхищения, и принужденно рассмеялась.

— Надеюсь, ты не станешь хранить меня в ларчике ювелира?

— О нет. Как и подобает истинному ценителю прекрасного, я запру тебя в моей спальне.

Что ж, не такая уж плохая перспектива. Только как бы прямиком из спальни не отправиться на аукцион подержанных вещей, а то и прямиком на свалку!

Глубоко вздохнув, молодая женщина подошла к своему великолепному любовнику и взяла его под руку. В черном смокинге Джанни был хорош необычайно. В высоком зеркале отобразилась элегантная пара — хрупкая светловолосая женщина и красивый мужчина.

— Мы подходим друг другу, — самодовольно констатировал Джанни. — Чертовски подходим!

Элизабет промолчала.

— Идем, моя маленькая. Нам пора.

На лифте они быстро спустились на первый этаж. Оставалось только пройти мимо консьержа, сесть в машину, и…

— Мисс Спенсер, — консьерж с виноватым видом смотрел на нее, — я все-таки не решился выбросить этот великолепный букет. Поставил его в вазу, вы уж меня простите, ладно?

Действительно, пышные белые лилии были заботливо расправлены и красовались теперь на конторке в простенькой вазе. Элизабет нервно закусила губу и нерешительно взглянула на своего спутника.

— Н-ничего… Пусть хотя вас они порадуют.

— Что за цветы? — Голос Джанни был опасно мягким, но молодая женщина всей кожей ощутила, что он завелся.

— Букет лилий, — пояснила она. — Те, что стоят…

Темная бровь иронически изогнулась, и Джанни перебил ее.

— Я заметил. Но кто принес их тебе? Элизабет неопределенно пожала плечами, но потом решила, что это выглядит, как вранье. Ей ужасно не хотелось обсуждать эту тему, но делать было нечего.

— Их прислал Питер.

— Прислал или принес?

— Передал через консьержа.

— Он говорил с тобой?

— Нет, только стоял на улице и смотрел, как я беру цветы. Потом ушел.

Джанни недовольно скривил красивые губы.

— Этот парень играет с огнем — вот о чем ему следовало бы задуматься.

Без каких бы то ни было дальнейших комментариев, итальянец довел спутницу до машины, усадил и сам сел за руль.

— Он что, звонил тебе сегодня? — через некоторое время спросил Джанни, ловко лавируя среди остальных машин, наводнивших улицу.

— Да, звонил пару раз. Сразу после того, как я вернулась домой.

Реакция Джанни была неожиданной.

— Завтра утром ты переезжаешь ко мне. Даже не думай возражать! Ничего не желаю слышать! У меня тебе будет спокойнее: мерзавец не сможет пройти дальше подъезда. Это очень дорогая квартира, как ты могла заметить, и в первую очередь я плачу за безопасность. Охрана, система сигнализации — против этого у Аткинса кишка тонка. Так что решено.

Ну, это уж слишком!

— Послушай…

— Я сказал: никаких возражений!

— Я пока еще не твоя рабыня, чтобы беспрекословно исполнять твои приказы! — немедленно взорвалась Элизабет, нервы которой и так были на пределе.

— Я забочусь исключительно о твоем же благе, — непреклонно заявил Джанни.

— Мы обсудим это позже, — пошла на маленькую уступку его спутница.

С одной стороны, Элизабет не собиралась сдаваться так просто. С другой — сама мысль о том, что Питер в любой момент может выкинуть что-нибудь почище истории с цветами, приводила молодую женщину в ярость. А ярость в данном случае шла рука об руку со страхом. Постоянные злые выходки Питера достигли своей цели: теперь Элизабет стала бояться его.