Вызывало раздражение и то, что из моих восьми танков, три нуждались в срочном ремонте. К обеду пятнадцатого должна была подойти оставшаяся броня из Важинара, подтянуться все части дивизии, а мне предлагали наступать по целине, бездорожью напрямую на Оулу, в то время, как дивизия Зеленцова должна была двигаться по единственной нормальной дороге на Оулу через Хюрюнсалми. Расчет Зеленцова был прост – первым занять Оулу, ну и грудь в крестах. Нормальный карьеризм. Но только не за мой счет! Оботрется! Я парень тоже кусачий. И постоять за себя смогу, не впервой.

Какое-то время успокаивался, приводил себя в порядок, потом постарался собраться, связался с комкором Духановым, но командующий 9-й армией сказал, чтобы я не забивал голову ерундой, а приказ на создание Особого корпуса и назначение его командира будет у нас уже утром. Вот в таком настроении я находился вечером, и даже посещение Марией Львовной меня, уставшего комбрига Виноградова не дало возможность мне, Андрею Толоконникову нормально заснуть.

Зашёл начальник штаба майор Чернов. Выслушав новости, почернел лицом.

– Что делать собираешься, Алексей Иванович?

– Буду тянуть время. Если Духанов не вразумится, делать нам ничего не остается, как подчинится письменному приказу. Командира армии и корпуса. Конечно, части, что требуют, отдам. Но отсюда не выступлю, пока не подойдут части усиления и не приведу в порядок подкрепления. Все, до последней танкетки и сорокапятки! И буду отстаивать другой маршрут. Буду предлагать Духанову удар навстречу 54-й. Может быть, соблазнится и отстанет от меня.

– Нельзя тянуть время до бесконечности.

– Верно говоришь, Сергей Гаврилович. А до бесконечности и не надо. Думаю, нам придется повторить подвиг под Суомуссалми.

– В смысле?

– Зеленцов до Оулу не дойдет. Упрется в очередной заслон где-то на полпути, тут удобных мест для обороны более чем. Танки растеряет. Если не сумеет подтянуть всю артиллерию, даже не знаю, как идти будет с такими растянутыми тылами. Я бы его позадерживал, а в километрах двадцати от Оулу встретил на подготовленных позициях. Если даже полевые укрепления насытить артиллерией, прорваться будет сложно. Тут Зеленцов станет, а финны повторят маневр – обрежут ниточку снабжения в нескольких местах. Кого бросят ему на помощь? Нас, больше-то некого.

– И что мы будем делать? – Чернов смотрит на меня с надеждой, уже привык, что в голове комдива иногда генерируются очень приличные идеи.

– У меня вся надежда уговорить Духанова на окружение финнов совместно с 54-й. Правда, там перспективы слабенькие, но всё-таки, может соблазнится. Мы пойдем по Раатской дороге, как приведем технику в порядок. А тут и приказ на выручку 163-ей подоспеет. Недалеко будет возвращаться. Надо будет катком пройти по Раатской дороге до самого Оулу и взять его.

– Да, растянутые коммуникации, это самая большая проблема. И ее надо как-то решать.

– Есть у меня надежда на Рычагова. – отвечаю ни на секунду не задумавшись.

– Снабжение при помощи авиации? Так у нас вроде транспортных самолетов в армии нет, или раз-два и обчелся.

– А я в комкора Рычагова очень даже верю. Изобретательный товарищ. Если ему поставят задачу – обязательно выполнит (или лоб себе расшибет – добавил про себя).

Глава двадцать вторая

Быстрые изменения

Ухта. Штаб 9-й армии. 14 декабря 1941 года

Этим вечером комкор Василий Иванович Чуйков пребывал в настроении мрачной решимости. Он убедился, что решения комкора Духанова ведут армию к поражению. У Суомуссалми удалось избежать обидного поражения только благодаря инициативе командира 44-й. И что? Командиром 2-го Особого корпуса ставят комбрига Зеленцова, который себя проявил не лучшим образом, а Виноградова, который спас ситуацию, ставят ему в подчинение. Но это было пол беды. Беда была в решениях нового комкора, утвержденных командующим армией. Это же был бред! Казалось, что лёгкость, с которой Виноградов разбил финские части, сыграла с обоими (Зеленцовым и Духановым) очень неприятную историю. И тот, и второй имели своих покровителей «наверху». Командарму-9 благоволил сам Ворошилов, а командиру 163-ей (Чуйков это знал точно) Шапошников, который даже спас комбрига от репрессий, сделал он это по-своему, дипломатично, так, как умел: Зеленцова вызвали в Москву как раз перед тем, как парторганизация должна была разбирать донос на него. Тут же комбриг получил новое назначение, подальше, и еще ему запретили в часть возвращаться! Дело не получило развития. Ладно, прикрыли толкового военного. Но это же бред! Отбирать у крепкой дивизии мобильные соединения, ломать уже подогнанный боевой механизм, только для того, чтобы уничтожить его, а другого варианта решения Духанова не несли. И опять проявилось командирское самодурство, командующий 9-й армией уже решил, что именно Зеленцов должен взять Оулу. И кошка не ходи! А кошка взяла и сделала ответный ход! Чуйков сделал все, что должен был сделать. Наверх ушла кодовая фраза. Теперь оставалось только ждать.

А у комкора Духанова настроение было приподнятое. Он позволил себе на ужин немного больше, чем обычно. Разуваев, его начштаба разделил и ужин, и выпивку, и энтузиазм командующего. Дела, наконец-то, налаживались, в генштаб ушёл рапорт о серьезных успехах: разгроме группы Сииласвуо, и взятие полковника, известного по прозвищу «Кровавый Ялмар» в плен. Красиво описывались возможные успехи по выполнению стратегического замысла командования на их участке: Особый корпус имел все возможности выйти к Ботническому заливу. Духанов понимал, что его направление второстепенное, всё будет решаться на перешейке, где финны возвели линию Маннергейма. Но тем более было приятно похвастать успехом на фоне отсутствия его у других. Повар командарма постарался на славу: поджарил до хруста картошечку, приготовил отбивных, таких, как командарм любил – в сухариках, сочных и нежных. Под водочку и салат из квашеной капусты, да под водочку еще раз, да за Родину, да за Сталина пошло за милую душу. Духанов любил еду простую и неприхотлив был, вот такой простенький ужин был для него верхом изысков, а вот эти кренделя, которыми кормили в дорогих ресторациях, это было не для него. Он родился в Киеве, в семье служащих. Дворянства его родители не имели, отец – мелкий чиновник, тем не менее, сумел дать сыну приличное образование. Воевал в Румынии, был награжден Георгием за храбрость, причем наградить его постановило солдатское собрание, а это было лучшей рекомендацией. В Гражданскую сразу же примкнул к большевикам, больше работал по военкоматам, наиболее ответственная должность – начальник разведотдела 14-й армии, которая воевала против Деникина. К разведке и ее данным относился с должным уважением, знал, как это непросто добыть верные сведения. Потом учился, академия Генштаба, преподавал, но уже не в Москве, а в Ленинграде. Да, его