Уилладен не имела возможности покидать постоялый двор, а в лавке у нее находилось всегда столько дел, что она совсем не знала ту часть Кроненгреда, где теперь жила. Тем более что Халвайс никому не доставляла заказы: ее клиенты сами приходили к ней со всех концов города. Девушка, надвинув капюшон на глаза, старалась держаться как можно ближе к своему безмолвному стражу, особенно когда они натыкались на развеселые компании: горожане продолжали отмечать вчерашний праздник.

Улицы и аллеи, по которым они шли, казалось, тянутся бесконечно. Настала ночь, и дорогу освещали лишь небольшие фонарики, горевшие над каждой дверью. Хорошо, что страж примеривал свой шаг к шагу Уилладен; дважды он успевал подхватить девушку под руку, когда она оступалась.

Перед ними постепенно вырастала громада замка; несколько освещенных окон обозначали контур здания, уже можно было различить стражу у ворот. Однако проводник Уилладен резко свернул в сторону и повел девушку через переулок, такой узкий, что, казалось, стражник должен был задевать за стены широкими плечами. Здесь идти было еще тяжелее из-за находившихся там мусорных баков, убранных подальше от глаз тех, кто проходил по главным улицам. Перед особенно большим баком в самом конце переулка проводник остановился так внезапно, что Уилладен едва не налетела на него.

В свете небольшого фонаря, прикрытого ладонью, девушка разглядела огромную бочку — казалось, один человек попросту не сумеет сдвинуть ее с места. Однако ее спутник лишь толкнул бочку рукой, как она легко откатилась в сторону, затем он трижды топнул ногой, обутой в тяжелый сапог, по тому месту, где стояла бочка, и поспешно отступил назад, увлекая за собой Уилладен. Девушка не услышала ни звука, но квадрат мостовой внезапно исчез, открывая черный провал.

И тут впервые Уилладен услышала голос своего провожатого:

— Там есть лестница, девочка. Спускайся быстрее.

В слабом свете фонаря она смогла различить ступеньки и послушно принялась спускаться вниз. Тяжелые складки плаща и сумка, которую она перекинула через плечо, сильно мешали ей. В ноздри ударил запах плесени, затхлости и земли. Когда Уилладен и ее спутник спустились вниз, она услышала над головой мягкий удар и поняла, что дверь тайного хода захлопнулась.

Им пришлось преодолеть три лестничных пролета, каждый из которых заканчивался широкой площадкой. Последняя лестница несколько озадачила девушку. Она была много уже, на ступенях то и дело попадались обломки камня, так что казалось, ее вырубили совсем недавно.

Они добрались до четвертой площадки, такой маленькой, что Уилладен и стражник соприкасались плечами. Девушка ощутила запах свежего масла и поняла, что где-то здесь находится потайная дверь, которая долго была заперта, а теперь петли смазали, чтобы ее легче было открыть. Потом на площадку ворвался поток света, и проводник толкнул девушку вперед, сам оставшись на месте. Прежде чем она успела обернуться, дверь за ней захлопнулась.

Уилладен стояла, чуть приподняв голову, раздувая ноздри: пыль и плесень — так пахнет в заброшенных комнатах, к привычным запахам лекарств и бальзамов примешивались запахи, не слишком приятные, но неизбежные в помещении, где лежит больной.

Первым внимание девушки привлек человек, который, поднявшись со стула, повернулся к ней, едва она успела войти в комнату. Он не приветствовал Уилладен — просто внимательно оглядел ее с головы до ног, не переставая гладить блестящий мех зверька, обвившегося вокруг его худой шеи, как воротник, резко выделявшийся своей чернотой на фоне золотого шитья и пурпура парадного облачения.

Увидев зверька, Уилладен поняла, кто перед ней, и попыталась присесть в реверансе, хотя ноги у нее дрожали от усталости.

— Милорд канцлер…

— Мы доверимся тебе, но Халвайс остается нашей заложницей и гарантией твоей верности, — отрывисто проговорил Вазул. — Она также сообщила, что ты обладаешь двумя талантами: повиноваться ее приказам и держать рот на замке.

Уилладен молчала, не зная, что ответить. Какое счастье, госпожа Травница так ценит ее!

— Ты должна ухаживать за больным наилучшим образом, — канцлер отвернулся и указал на кровать — огромную, застеленную одеялами, похожими на тяжелые ночные облака. Однако ряд светильников стоял не возле этого ложа; рядом находилась низкая кровать, на которой лежал человек, повернувшись лицом к девушке; Уилладен видела, что его глаза закрыты, словно он спал.

Николас! В какую ловушку он угодил на этот раз? Исключительно невезучий молодой человек…

— Вот сюда, — канцлер снова завладел вниманием Уилладен, указав на маленький боковой столик, где лежало несколько листков бумаги, гораздо более тонкой, чем та, которой обычно пользовалась Халвайс, но ровные строчки были явно написаны рукой ее госпожи. — Здесь распоряжения для тебя. И еще… — Вазул помолчал, снова оглядев девушку. — Если этот человек придет в себя и сможет говорить… — поднявшись, он прошел мимо девушки к стене и показал шнурок звонка, — немедленно воспользуйся вот этим. Понятно?

Уилладен кивнула. Уже несколько мгновений что-то отвлекало ее, не давало полностью сосредоточиться на словах канцлера. Да, вот в чем дело — новый запах, тонкий, еле уловимый, который почти невозможно было различить среди других. Она отвела взгляд от лица канцлера на его живой меховой воротник — и тут ее глаза встретились с другими глазами…

В них не было зла!.. Рассказы о маленьком спутнике канцлера, ходившие по городу, — явная ложь. Но это существо было чем-то большим, чем просто домашний зверек.

— Тебе ясно?! — В голосе Вазула звучало нетерпение, Уилладен поняла, что задержалась с ответом.

— Да, милорд. Если он… — девушка кивнула на молодого человека, метавшегося в беспокойном сне, — проснется и заговорит, тогда я дерну за этот шнурок.

Уилладен понимала, что говорит сейчас как туповатая прислуга, но это не имело значения. Пусть канцлер думает, что она — такая же, как все, тогда он не будет считать ее угрозой.

— Смотри! — Вазул, шагнув к двери, поднял ногу и стукнул носком сапога по нижней панели, она отодвинулась. — Вода, еда… — словом, все, что необходимо, будет доставляться таким путем. Оставь записку на подносе, если в чем-то возникнет нужда. Вон в том углу масло для светильников — хватит на очень долгое время. А теперь — отвернись и надвинь капюшон!

Приказ прозвучал таким повелительным тоном, что девушка немедленно подчинилась. Повернувшись через мгновение, она обнаружила, что осталась одна в комнате вместе с раненым, хотя стояла между канцлером и дверью, а другого выхода из комнаты не было видно. Впрочем, Уилладен это не удивило.

Девушка сбросила плащ и положила его вместе с принесенным ею свертком на кресло, напоминавшее трон, правда, бархатная подушечка на сиденье приобрела тускло-серый цвет. Первым делом необходимо заняться Николасом, хотя Уилладен была совершенно уверена, что Халвайс никогда не оставила бы молодого человека, если бы его жизни угрожала опасность.

Его кожа оказалась горячей — но жара следовало ожидать, если Николас ранен. На полу стояли три бутылочки с привязанными к ним мерными ложечками. Уилладен осмотрела бутылочки по очереди: ей были известны эти средства, а также, как ими пользоваться. Она осторожно откинула одеяло, чтобы проверить повязку, скрывавшую правое плечо и большую часть груди раненого. Все в порядке: повязка наложена аккуратно и со знанием дела. Уилладен чувствовала запах снотворного, которым пользовалась Халвайс. Теперь нужно прочитать те инструкции, которые оставила ее госпожа. Почти все, кроме одного или двух пунктов, было ей хорошо знакомо и известно. В комнате горела лампа-часы: когда уровень масла понизится до нужной отметки, девушке следовало разбудить своего подопечного и дать ему ложку лекарства из нужной бутылочки.