– Докладывайте по сути. – Алехина уже порядком достали эти разговоры о телепередаче, но он отлично понимал, что об этом подчиненные будут вспоминать частенько.

– По сути: образцы идентичны, товарищ капитан! Характерных признаков – хоть задницей ешь! Эксперты сказали, что до сих пор им не приходилось иметь дело с такими легкими заданиями. – Копируя криминалиста, прапорщик заговорил другим голосом: – «Такое впечатление, что ваши подозреваемые нарочно постарались облегчить нам работу. Таких характерных образцов еще поискать». Товарищ капитан, может, завхоза поощрить как-то? Ну, за содействие следствию? Передачи ему на зону проплатить или еще чего?

Капитан не стал слушать дальше и пошел к лестнице. Завхоз, сидевший в холле на пропыленном диванчике, вскочил, едва завидев спускающегося Алехина. Тот бросил: «Присядем», – и опустился на диван. Завхоз пристроился с краю.

– Значит, так, – медленно заговорил капитан, – ситуация ясна. У меня имеются доказательства вашего участия в нелегальных поставках биотина.

– Я человек маленький, – старательно дыша в сторону, забубнил завхоз, – мне чего велят, то я и отправляю. Куда велят, туда и отправляю, значит. А что там в этих треклятых банках, я и не знаю. Мое дело маленькое. Упаковал, опечатал и с машиной в город снарядил.

– Как минимум соучастие. Статью назвать?

Завхоз опустил голову. Алехин усилием воли заставлял себя разыгрывать сурового судию, а вообще этот перепуганный, раздавленный ожиданием беды человек вызывал скорее жалость. Напрасно капитан напоминал себе, что имеет дело с пособником таких бандитов, как Гоча… ну хоть тресни, не походил безобидный алкаш на вооруженных парней, которых они перебили в «Светлане». Те были врагами, точно как сказал полковник Коростылев: они с оружием в руках вступили в бой с сотрудниками ФСБ, а бой – совсем другое дело.

– Я ж в самом деле отправлял, что было велено… – промямлил завхоз. – Ну не у меня ж в кладовке их паковали…

Алехин задумался: это верно. Аккуратные ампулы в герметичной упаковке, которые он извлекал из транспортного контейнера в подвале «Светланы», чтобы показать телевизионщикам, паковались не трясущимися дряблыми руками завхоза. Да и вообще, в ампулах были железы, уже прошедшие первичную обработку и консервацию. Где это можно сделать? В лаборатории у Баргозова. Баргозов говорит, что сотрудники продавали контрафакт, это нужно, чтобы поддерживать лабораторию. Вроде как благое дело? Но служба есть служба, завхоза следует «дожать».

– Не вы паковали, гражданин, это я понимаю, – строгим сухим тоном произнес Алехин. – Но повесят дело на вас. Виноватым сделают, так? Вы ж поймите, я не впервые с таким сталкиваюсь, и лично вас мне даже жаль.

Алехин, цедя фразы медленно и уверенно, стал расписывать несчастному завхозу, что начальство всегда имеет заступников наверху, а простых исполнителей подставляют, чтобы повесить на них все грехи. И что лично ему, капитану Алехину, уже осточертело гнобить простых тружеников, которые оказываются на скамье подсудимых, тогда как настоящие преступники, те, кто на самом деле и греб деньги, гуляют на свободе.

Завхоз слушал, кивал, шмыгал носом и чуть не плакал от жалости к себе. Потом робко спросил:

– А можно я напишу явку с повинной? Так это называется?

– Добровольное заявление. Может рассматриваться как смягчающее обстоятельство. Вот что, гражданин… как ваше имя и отчество?

– Николай Петрович я.

– Вот что, Николай Петрович… – Алехин сделал вид, что задумался. – Вот что мы сделаем. Пишите признание. В произвольной форме, всё, что сочтете нужным. Так и так, паковал спецконтейнеры, переданные мне профессором Баргозовым… Но никому об этом ни слова. Я ваше признание пока что придержу, а сам постараюсь провести полное расследование и собрать улики против настоящих виновных. Если мои доказательства окажутся убедительными, вы пойдете по делу незначительным соучастником, а то и просто свидетелем. В любом случае явка с повинной, как правило, перевешивает вину в глазах суда.

– Вы обещаете? – У завхоза появилась надежда.

– Лично я обещаю, как человек человеку. Но если по-настоящему неопровержимых доказательств мы не соберем, то… – Алехин развел руками. – Вашего письменного признания может оказаться недостаточно. Есть порядок, есть процедура. Я ведь вроде вас – простой исполнитель.

Еще несколько минут – и завхоз спёкся. Он пообещал помогать Алехину, докладывать обо всем, что заметит подозрительного, после чего поплелся в свой промозглый погреб писать признание.

Когда шаркающие шаги стихли на лестнице, Делягин процедил:

– Вот мразь.

– Обычный человек, – возразил Алехин. – Просто человек, гражданин, которого нам полагается защищать. Сравните его с Гочей и Дроздевичем, товарищ старший лейтенант. Если бы не было Гочи и Дроздевича, то, вполне вероятно, и этому человеку не пришлось бы нарушать закон. Так?

– Может, и так, – буркнул старлей, – но совести у него нет. Раз – и готов на своих стучать. А может, не будь настоящего Гочи, этот дядька сам бы Гочей заделался.

– Это вряд ли, – встрял Шартьев, – не выйдет из него Гочи, нет в нем нужной жесткости, стержня в нем такого нет, твердого. Он свой стержень водкой растворяет. Пока народ бухает, преступности не пройти!

– А вот пацаны эти, новенькие, – снова заговорил Делягин, – чего им здесь нужно? Молодые, здоровые… Зачем в эту глухомань приперлись? Что им в такой дыре ловить? Это не забулдыга завхоз.

– Пацаны… – Капитан потер подбородок. – Да, надо будет проверить.

Он задумался о новеньких лаборантах. Делягин прав: непонятно, что потянуло парней в эту дыру. И вроде совсем не обескуражены убогим видом научного центра, ведут себя как ни в чем не бывало. Московских мальчиков эта грязь должна была хотя бы удивить, что ли. Толстый «хиппи» тут же начал втираться в доверие к солдатам-срочникам, а второй, Олег Свирцев, не отходил от старшего лаборанта Кожинова.

В кармане Алехина зазвонил мобильник. Высветился номер полковника Коростылева.

– Слушаю.

– С этого номера звоню в последний раз, забудьте его, – быстро заговорил полковник. – Обстоятельства изменились. Теперь слушайте внимательно…

* * *

Олег собрался на обед, хотел позвать Гришку, но того не было. Видимо, у однокашника наступил период активности.

Из столовой выходили солдаты, смеялись, вынимали сигареты. Среди них Олег с удивлением увидел Гришку – тот присоединился к группе курильщиков, что-то рассказывал. Уже успел завести приятелей, у него это быстро получалось.

– Олег! Эй! – Гришка поспешил навстречу, еще издали заводя болтовню. – А я решил чуть раньше на обед – жрать захотелось после такого утречка. Бойцов из роты перед нами кормят, ну и мне не отказали, конечно. Познакомился с пацанами, нормальные такие ребята.

– А я хотел с Кожиновым потолковать, но он какой-то закрытый, что ли. Намеками изъясняется, типа «сам после поймешь»…