водянистой массы ослаб и черви перестали вываливаться наружу. И тогда Синдзи полотенцем стер с тела Мари излишки слизи, стараясь не глядеть на ее шевелящееся чрево и слушая ее жалобный надрывной плач, в котором с трудом можно было различить слезную мольбу и обрывки слов:

— Пожа… луйста… не… надо… оста… новись… я не… выдержу… меня… разрывает… на части… только не… так… я не… хочу… у мереть…

Ничего не говоря, Синдзи с ощущением все более глубокой черноты на сердце, давясь от напряжения, медленно погладил слегка вздувшийся животик девушки, ощутив, как туго черви натянули внутри полость матки и как неистово они барахтались внутри, зачерпнул пальцем горсть слизи и стал медленно втирать ее в кожу по кругу, постепенно останавливаясь в самом его центре. А когда та нагрелась и сделалась крайне мягкой, он остановил палец на пупке, чуть утопил его в эластичной дырочке, и стал методично раскачивать и расширять отверстие, миллиметр за миллиметром проникая вглубь. Девушка, ощутив это, бессильно дернулась и с диким страхом в голосе, захлебываясь от пробившегося плача, соплей и слизи, протянула:

— Ты… ты ведь не хочешь?.. Нет… нет-нет-нет… Это уже чересчур… Стой… Это физически невозможно… Этого просто не может быть…

— Разумеется, невозможно. Если только чуть-чуть не помочь скальпелем.

Взяв инструмент со стола, Синдзи осторожно углубил его в ямку пупочка и легким нажатием проткнул узелок кожи, углубив лезвие прямо в плоть. Мари захлебнулась в глубоком протяжном стоне, возбужденная до предела, но из-за шока от переизбытка сенсорных ощущений вкупе со страхом и отвращением не способная достичь не то что оргазма, даже сколько-нибудь приятного наслаждения, блокируемого взвинченным до предела сознанием.

Осторожно распоров мышечную ткань так, чтобы не повредить излишне мягкую от слизи кожу, Синдзи убрал скальпель, затем пропустил палец в слегка засочившееся кровью отверстие и углубил его прямо внутрь живота, ощутив скольжение вдоль рассеченного апоневроза и давление сократившихся, будто одеревеневших от напряжения, складок брюшной стенки. И тут вдруг, когда палец прошел сквозь мышечную прослойку, он обнаружил мягкий и эластичный клубок гибких трубок, коими оказался сложенный кишечник, а под ним — вздувшийся вибрирующий мешочек матки.

— Есть, — расплылся в улыбке Синдзи. — Я бы мог, конечно, сделать это вибратором или хирургическими инструментами, но куда забавнее будет трахнуть тебя в живот.

Мари, хоть ничего не ответила, но, судя по вымученному стону, расслышала его слова и слабо заелозила на привязях, проскулив больше от отчаяния и беспомощности, что рушили ее сознание в омут бесконтрольного ужаса. Сам Синдзи слегка расширил пальцами дырочку пупка, пользуясь размякшей плотностью кожи и мышечных тканей, а затем вытянулся, взял свой облаченный в презерватив член и осторожно, протискиваясь сквозь неприветливую плоть брюха, ввел ствол на несколько сантиметров вглубь чрева девушки.

— Бгх-х-х… — раздалось невнятное бормотание внизу, когда, судя по всему, внутренности Мари свело в спазме, а желудок подскочил к ее горлу.

Чуть надавив, Синдзи протолкнул пенис еще глубже, пока не ощутил перекатывающуюся массу кишечника вокруг ствола и давление повисшей матки сверху, а затем начал плавное движение взад и вперед. Скольжение, даже несмотря на сковавшие мышцы брюшной полости, происходило гладко, почти без сопротивления, однако кишки совершенно не оказывали никакого воздействия, лишь барахтались от его проникающих толчков, сминаясь и извиваясь вокруг ствола, а единственную стимуляцию оказывал лишь сомкнувшийся апоневроз, отчего возникало приятное натяжение резинки презерватива и оттого тугое трение вдоль головки. Через пару минут дырочка на пупке приобрела ширину пениса в диаметре, разрез на сухожилиях между мышцами окончательно ослаб, и скольжение в брюхе Мари сделалось легким и быстрым, что позволило вбивать член до основания и ударяться о ее перегруженную слизью и червями матку. Сама девушка, впрочем, уже перестала даже стонать, булькая через горло, откуда вместе с пеной начали вытекать остатки содержимого желудка, а сознание ее почти оборвалось, оставшись лишь крошечным измученно трепещущим огоньком в померкших закатившихся глазах.

И тогда Синдзи, учащенно задышавший от ставшими неожиданно приятными ощущений, что дарило ему горячее и восхитительно мягкое барахтающееся содержимое чрева, положил обе руки на основание живота Мари, с усилием утопил в него пальцы, отчего размякшая кожица ушла глубоко внутрь брюха, нащупал сквозь нее и слой мышц собственный член и, крепко его сцепив, начал помогать себе стимуляцией — прямо через плоть. Практически мастурбируя обеими руками, он тер о свой пенис сомкнувшуюся из-за его крепкой хватки шкурку чрева, сжимал вокруг него плотные мышцы вконец ослабшего живота, скользя сквозь комок кишечника, а девушка лишь скрипуче хрипела и захлебывалась от изнеможенного стона. И вот голову уже начало затмевать искрящееся марево, а по телу заиграли всполохи приятных покалываний, наполняя пьянящим наслаждением, и руки Синдзи сами задвигались резче, стремясь как можно быстрее достичь сладостной кульминации. И тут член, неожиданно разойдясь восхитительной волной наслаждения, дернулся чрезмерно сильно, тело отозвалось вспышкой экстаза, и в презерватив в тот же миг выстрелила густая струя спермы, наполнив его жидкостью, что медленно начала расплываться вдоль ствола горячей массой.

Выдохнувший и шатнувшийся Синдзи замер, прекратив движение в брюхе хрипнувшей Мари, опустил руки и медленно вынул пенис, презерватив на котором, наполненный спермой, покрылся тонким слоем крови. Качаясь от померкшего в удовольствии взгляда, он опустился на колени, взглянув на изувеченный живот девушки, где в центре вместо пупка зияла темно-багровая дыра, а затем, собравшись с силами, заставил себя подняться и вернуть стол в первоначальное положение. Лицо Мари, красное от слез и напряжения, уже не выражало ничего осмысленного, сохранив маску ужаса и возбужденного шока в пустых глазах, и тогда Синдзи стянул с себя презерватив, поднес его ко рту девушки и медленно вылил в него все содержимое до последней капли.

— Вот, попей, станет легче.

Густая вязкая сперма неспешно потянулась в горло девушки, заставив ту непроизвольно начать глотательные движения и непроизвольно вернуться из омута сокрушенного небытия. Хоть мышление Мари еще не восстановилось до конца, осознанность постепенно начала к ней возвращаться по мере того, как кровь отливала от головы, возвращая лицу бледность, а взгляду — мутную надломленную подавленность и исступленную истощенность от возбуждения. Машинально проглотив семя, девушка перевела на Синдзи слабый взгляд, что-то беззвучно сказав влажными от спермы и пены губами, однако тот нежно приложил к ним палец и ласково прошептал.

— Экономь силы, сладенькая. Они тебе еще понадобятся — мы приступаем к главному.

С этими словами он выпрямился, откинув в сторону презерватив, остановил свой взгляд на конвульсивно подергивающемся проткнутом животике девушки, где в