которого следовало, что изменений в лучшую сторону можно и не ждать. Поэтому попросил их повлиять. Они обещали.

Посетив также заместителя командующего войсками округа по строительству и начальника финансового управления округа, попросил их подсказать начальству, что нашему корпусу надо выделить как минимум какое-то количество средств. Они тоже со мной согласились и пообещали поддержку.

Видно, у руководства все-таки произошел какой-то разговор, потому что через две недели приехал заместитель командующего войсками округа по строительству с группой помощников и заявил, что при уточнении плана строительства и капитального ремонта на следующий год командующий поставил задачу изучить, в чем нуждается 26-й армейский корпус, и внести конкретные предложения – что можно сделать.

Это меня обрадовало, и я сразу пообещал строителям выделить необходимое количество личного состава для оказания помощи в сложных работах. Но настоял, чтобы объекты, которые будут строиться в 1969 году, пустили бы свои «корни» уже в текущем, 1968-м.

Со мной согласились. Объехали мы все части в районах Архангельска (в том числе Лесную Речку), Вологды, Грязявца и т. д. Конечно, запросы (и обоснованные) у нас были большие, но выполнили их на 30 процентов. Да и это хорошо! В таких случаях я всегда вспоминаю пересказанный мне генерал-лейтенантом Иваном Семеновичем Варенниковым (а мы с ним подружились во время моей учебы в Военной академии Генштаба) разговор, который состоялся в 1955 году между маршалами Жуковым и Василевским, с одной стороны, и маршалом Еременко (ему только присвоили это высокое звание) и генералом Варенниковым – с другой. Они вспоминали Сталинградскую битву. Когда было уже совсем плохо и решать задачу без свежих сил было невозможно, Еременко начал просить у представителей Ставки ВГК подкрепление. Разговор был приблизительно следующий. Жуков, обращаясь к Еременко:

– А помнишь, Андрей Иванович, как ты жал на нас, чтобы дали Сталинградскому фронту как минимум три дивизии?

– Было такое.

– Еще грозился позвонить Верховному.

– Ну, это я горячился. На всякий случай.

– Но мы-то тебе сказали: ты же знаешь, для чего мы копим резерв, ну как можно в этих условиях его растаскивать? Вот получай одну дивизию Родимцева, и всё. И ты обошелся. Выполнил задачу – устоял. Так что мы тебя обвели. – Это верно. Только не совсем ясно, кто кого обвел. Когда я просил три, то думал, что не дадут ни одной. Ведь я же знал, для чего концентрируются силы. А тут вдруг неожиданно для меня отвалили целую полнокровную дивизию. Вот так-то. Иван Семенович помнит эту историю. «В общем, маршалы смеялись, а в то время им было не до смеха, – заключил свой рассказ Иван Семенович Варенников, – ведь тогда решалась судьба Сталинграда, а это была судьба всей страны». Вспоминая об этом, я был доволен, что склонил строителей округа к строительству хотя бы части объектов, которые нужны были позарез. Ряд объектов, пункты технического обслуживания, склады, учебно-материальную базу мы стали строить хозяйственным способом, но взяли их под фонды округа. Главное – «выбили» несколько жилых домов, казарм, столовых и клубов. Из моей «северной» службы особо памятен 1967 год – год 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Командование Ленинградского военного округа совместно с обкомом, горкомом КПСС и Ленсоветом устроило по этому случаю большой прием. В огромном старинном красивом зале за нарядными столами разместились многочисленные участники торжества. Это были труженики заводов и полей, ученые, писатели, художники, педагоги, врачи, военные – представители всех слоев населения. Звучали речи и тосты наших руководителей. На душе было спокойно, торжественно, во всем чувствовалась уверенность. Цифры и факты, о которых говорили выступавшие, соответствовали действительности, а если они касались перспектив, то не вызывали никакого сомнения в том, что все будет выполнено. Торжество закончилось. Все стали расходиться. Настроение было приподнятое, но не столько от сухого вина, что нам подливали (к рыбе – белое, к мясу – пурпурное), сколько от общей торжественной обстановки, не фальшивых, а верных слов и мыслей, высказанных на встрече. Все постепенно двигались к выходу. Вдруг ко мне подходит молодой человек и говорит: «Валентин Иванович, вас просят задержаться в проходном зале. Не спускайтесь вниз». Я вышел из зала приема и увидел одиноко стоящего недавно назначенного на должность командующего 6-й армией генерал-майора Бахметьева. – Что вы в такой вечер скучаете? – Да нет. Мне сказали задержаться. – Мне – тоже. К нам подошел командир 30-го армейского корпуса. Публика уже почти растаяла, и нас пригласили в соседний очень нарядный, но небольшой зал. Там стояли небольшие столы, за которыми располагались по 4–6 человек. Кое-где к стенам прислонились диванчики и кресла. Ближе к центру стоял роскошный белый рояль. В стены были вмонтированы разные украшения. Особо блистательно в прямом смысле слова выглядели пол из чудесного паркета, а также люстры и канделябры. Убранство зала дополняли букеты цветов. Нас втроем посадили к столу, за которым уже сидел неизвестный мне, но хорошо знакомый моим коллегам мужчина средних лет. Они тепло пожали друг другу руки. Он, не спрашивая, налил напиток в небольшие игрушечные рюмочки. На столе – фрукты, шоколад. За нашим столом было еще два свободных стула. Я осмотрелся. Все тихо, вполголоса разговаривали, мои соседи по столу – тоже, но я их не слушал, а с интересом рассматривал все вокруг. Среди гражданских почти никаких знакомых лиц. Руководство округа – за одним столом с руководством области и города. Всего в зале было не более 30 человек. Мягкий, слегка приглушенный свет создавал теплую, чуть ли не семейную атмосферу. Я тоже включился в разговор. Оказывается, за нашим столом был первый заместитель председателя Ленсовета. Он с увлечением рассказывал о перспективах развития Ленинграда. Потом вдруг его лицо засияло улыбкой, и он тихо сказал:

– А вот и концерт. У нее чудесный голос.

В этот момент совершенно незаметно появилась миловидная, небольшого роста, вся в розовом молодая женщина, встала посреди зала ближе к роялю. Ничего не объявляя, начала петь. Это были романсы – наши, русские, народные. Ее бархатный голос проникал в самые потаенные глубины души. Она начала петь третий романс, когда к нашему столу подсел среднего роста крепкий мужчина с очень привлекательным лицом и ярко-голубыми глазами:

– Мы решили попросить вас, Валентин Иванович, вручить певице от всех присутствующих цветы.

И здесь же появились розы. Естественно, я с удовольствием выполнил эту миссию. Когда я произнес слова благодарности за радость, которую она несет людям, и подал цветы, она прижала их к себе и всем низко поклонилась. Так красиво смотрелись на мягком розовом фоне ее платья темные розы. Дальше она продолжала петь уже с