Ну так и в самом деле, если, например, предположить наиболее безобидный вариант, т. е. что летчик действительно сбился с курса, вследствие чего попал в зону досягаемости средств немецкой ПВО (а что в это время делали истребители прикрытия?), был подбит и в результате вынужден был произвести аварийную посадку на вражеском аэродроме (пускай даже и под принуждением истребителей люфваффе, что, естественно, резко обостряет указанный выше вопрос в отношении наших «соколов»), то какого же спрашивается,… профессиональный разведчик, командующий армией и пальцем-то не пошевелил, чтобы уничтожить особо секретные документы Ставки?! Ну ведь не чемодан же с документами у него был на руках? Всего-то пакет да карта…

Под какую категорию халатности (да и халатности ли вообще) прикажете отнести этот вариант?

Сомнения же в том, что халатность ли то была вообще, к сожалению, укрепляют следующие факты.

В 2005 г. из печати вышла очень интересная книга В. Лота «Секретный фронт Генерального штаба. Разведка: открытые материалы» 410-я и 411-я страницы посвящены судьбе генерала А. Г. Самохина. Уж и не знаю, как такое могло случиться — ведь, судя по всему, В Лота — очень хорошо осведомленный в истории военной разведки автор, — но с первых же строк, посвященных судьбе А. Г. Самохина, уважаемый коллега прямиком вводит в оторопь. В. Лота указывает, что перед назначением в середине апреля 1942 г. на должность командующего 42-й армией Самохин занимал пост начальника Информационного отдела ГРУ — помощника начальника ГРУ, и тут же добавляет, что находился на службе в военной разведке всего около двух месяцев! Но это полный нонсенс! Самохин еще до войны проходил службу в военной разведке и являлся резидентом ГРУ в Белграде. Да и новичков на такие посты в ГРУ никогда не назначали: центральный аппарат такого солидного ведомства, как советская военная разведка, — это же не контора по продаже мороженого, чтобы запросто так новичка поставить на должность начальника Информационного отдела ГРУ — помощника главы ГРУ.

Следовательно, если учесть служебную биографию А. Г. Самохина в первые полгода войны, то необходимо было указать, что эти самые «около двух месяцев» Самохин служил в центральном аппарате военной разведки, а не вообще в системе ГРУ. Так, очевидно, было бы правильней, хотя и это неточно, ибо на те посты он был назначен в декабре 1941 г. и, следовательно, к моменту назначения на пост командарма шел уже пятый месяц его пребывания в должности помощника начальника ГРУ — начальника 2-го Управления (а не Информационного отдела) ГРУ.

В-третьих, А. Г. Самохин был назначен командующим не 42-й армией, действовавшей под Харьковом, т. е. на Юго-Западном фронте, а 48-й армией Брянского фронта. Разница все-таки есть особенно, если учесть, что никакой 42-й армии под Харьковом не было. Да и фронты по названиям принципиально разнятся…

В-четвертых, В. Лота утверждает, что вначале А. Г. Самохин прилетел в штаб фронта, правда, не указывает какого. Если исходить из его утверждения о Харькове, то получается несуразица — что ему было делать в штабе ЮЗФ, если он назначен командармом на Брянский фронт?!

Если же отнестись к словам В. Лоты всерьез, то и вовсе получится нечто зловещее. Потому что, по его утверждению, в штабе фронта он получил какие-то указания, затем был пересажен на другой самолет и после этого угодил в плен…

Однако в данном случае нецелесообразно относиться к словам В. Лоты всерьез, потому как А. Г. Самохин летел все-таки на Брянский фронт, а не на ЮЗФ.

В-пятых, теперь взгляните на карту и рассудите сами: как можно было угодить в Мценск, имея целью назначения Елец?! Расстояние между ними свыше 150 км! Полет на Елец, тем более из Москвы, фактически строго на юг, полет на Мценск — на юго-запад, в направлении на Орел…

В-шестых, из-за этого странного залета Ставка Верховного Главнокомандования вынуждена была отменить свое решение от 20 апреля 1942 г. о проведении в начале мая того же года силами двух армий и танкового корпуса операции на Курско-Льговском направлении с целью овладения Курском и перерезания ж. д. Курск — Льгов (История Второй мировой войны. М., 1975. Т. 5. С. 114). И, возможно, это одна из тех роковых предпосылок трагедии наступления под Харьковом, потому как одну из тех двух армий, что должны были наступать на Курск, должен был возглавить Самохин. Кстати говоря, судя по всему, у него на руках находилась Директива СВГК от 20 апреля 1942 г. об упомянутом выше наступлении на Курск (и Курск-Льгов), а вовсе не документы советского военного планирования на всю весенне-летнюю кампанию 1942 г., как об этом обычно пишут.

В-седьмых, согласно утверждению В. Лоты, судьба А. Г. Самохина прояснилась уже после Сталинградской битвы. Однако, если исходить из его же слов, то уж больно странно она прояснилась. С одной стороны, он указывает, что Самохин числился пропавшим без вести с 21 апреля 1942 г, с другой — сообщает, что 10 февраля 1943 г. Главное управление потерь личного состава РККА издало приказ № 0194, согласно которому Самохин был определен пропавшим без вести, что, согласитесь, не вносит никакой ясности. Потому что если приказ был издан только 1О февраля 1943 г., то выходит, что с 21 апреля 1942 г. судьба Самохина вообще не была известна ни так ни сяк, даже для того, чтобы зачислить его в список пропавших без вести. А это уже сверхстранно, ибо пропажа командующего армией, тем более вновь назначенного, это ЧП высшего разряда! Это то самое ЧП, из-за которого Особые отделы и зафронтовая разведка мгновенно становятся на уши и, как минимум, ежедневно отчитываются перед Москвой о результатах поисков пропавшего.

Это же не шутка — пропал командующий армией, еще несколько дней назад являвшийся очень высокопоставленным сотрудником ГРУ! Естественно, об этом немедленно было доложено Сталину, и, уж поверьте, соответствующее строгое указание органам госбезопасности и всем звеньям военной разведки немедленно выяснить судьбу командарма Верховный тут же отдал.

В. Лота же сообщает, что в ходе Сталинградской битвы был захвачен некий старший лейтенант вермахта, который на допросах поведал, что он принимал участие в допросах генерал-майора Самохина, особо подчеркивая при этом, что-де «самолет которого по ошибке приземлился на захваченном немцами аэродроме». Со слов этого лейтенанта вермахта Самохин якобы скрыл свою, как указывает В. Лота, непродолжительную службу в Главном разведывательном управлении Красной Армии, выдал себя за армейского генерала, служившего всю жизнь в войсках, на допросах вел себя достойно. Ничего особенного немцам не сообщил, ссылаясь на то, что был назначен на должность в середине марта и только что прибыл на фронт».

Трудно сказать, заметил ли В. Лота явную несуразицу в своих словах или нет, но выходит, что в абвере сидели круглые идиоты! Да, как и вермахт, абвер потерпел сокрушительное поражение — советские органы госбезопасности (как разведка, так и контрразведка) и военная разведка вчистую выиграли тот смертельный поединок на невидимом фронте. Но, заслуженно гордясь этим непреложным фактом, не следует полагать, что абвер состоял сплошь из идиотов. Это была одна из сильнейших военных разведок мира времен Второй мировой. И если оказывался пленен советский генерал, тем более вновь назначенный командарм, то абвер тоже стоял на ушах, пытаясь выжать из такого пленника максимум сведений. Более того, о пленении генералов и тем более командующих армиями немедленно докладывалось в Берлин. И если войсковых абверовцев Самохин еще мог надуть, навешав им лапшу на уши, то центральный аппарат абвера — черта лысого! Все документы, в т. ч. и личные, были при нем, и как только в Берлине получили спецсообщение о пленении вновь назначенного командарма 48-й армией Брянского фронта генерал-майора А. Г. Самохина, там тут же проверили его по своим материалам учета советского генералитета, и топорная брехня тут же вылезла. Самохин практически немедленно был установлен как бывший резидент советской военной разведки в Белграде! С опознанием по фото, т. к. любая военная разведка тщательно собирает фотоальбомы на всех военных разведчиков, тем более тех государств, которые считает своим противником. А Самохин-то был официальным военным атташе СССР в Белграде и, естественно, его фото было в абвере.