которые он оскорблял обидными словами и утверждал, что по ним даже человек, родившийся на ул. Нечуй-Левицкого и проживший на ней большую и лучшую часть своей жизни, никогда не нашел бы своего родного дома. Я спокойно и вежливо возражал, что и слегка обученная цирковая обезьяна, впервые севшая за руль, имея в руках такие кристально ясные и продуманные до мельчайших деталей схемы, смогла бы среди ночи и без всякого освещения с первой же попытки найти наш дом. Вскоре все успокоились, поели, выпили чаю и начали моститься на ночлег. Гена с семейством ушел в машину, где у него была приготовлена чудная перина, толщиной около метра, под которой могли схорониться не только члены его семьи, но еще добрая половина нашего коллектива. Остальные примерялись к спальникам, в которых им предстояло спать все восемь дней. Больше всех суетился Олег, который носился со своим мешком по всей комнате, примеряясь к самым выгодным местам и, в конце концов, убежал к Тане на диван.

Первые три дня

Пить водку рядом с русским – это примерно то же,

что играть на скрипке рядом с Паганини.

(М.Жванецкий)

Из Черновиц выехали мы в субботу. Вася Ермаченко и женщины остались в городе, а остальные на машинах поехали устанавливать лагерь. Были небольшие приключения (оригинальный запуск Васиной машины, поиск заправки), но все же добрались до Сторожинца и принялись искать предводителя Сторожинецких комсомольцев – Колю. Остановились возле обвалившегося после сильных дождей здания пожарной части – вокруг ходили пожарные, больше похожие на погорельцев. Зашли к Gross-Вите – он собирался ехать за москвичами на вокзал. Наконец появился Коля ("вуйко", как его называл Олег) и сразу же наделал кучу предложений: ехать в опытное хозяйство за персиками (пару ящиков), в колхоз за помидорами (ящиков пять) и бараном, за конфетами (на базу) и в книжный магазин одновременно. Некоторые сложности, по словам Коли, были с абрикосами, но небольшие. Для начала я зашел с ним в книжный магазин. Несмотря на высокий авторитет Коли, нам ничего не дали (несколько позже этот магазин посетил Gross-Витя с москвичами и купили около 30 хороших книг). Затем Коля, нежно прижимая к груди трехлитровую банку самогона, погрузился в машину, и мы поехали.

По дороге в Лопушну мы проехали через памятные места: село Комаривци, в котором председатель полуразваленного колхоза, в ответ на жалобы колхозников на отсутствие еды, советовал им питаться компотом из молодых стеблей кукурузы; через “воздушный” курорт (в Австро-Венгрии) Старую Жадову, где в 1940 году был организован первый на Буковине колхоз "Бiльшовик", на открытие которого приезжал сам Хрущев. Во время празднования новоиспеченные колхозники украли у него знаменитую папаху и тем прославили это село на всю Украину.

Приехали на место. Я вышел из машины и скомандовал Васе развернуть машину и спускаться задом вниз по узкой размытой дорожке. Вася долго колебался, но все же решил спускаться передом. Когда спустились, увидели, что полянка вся изрыта тягачами и, разместиться на ней нельзя. Пришлось подниматься обратно. Это оказалось не таким простым делом. Дорожка была мокрой, дожди прорыли в ней две глубокие колеи, по которым и "камаз" не прошел бы. В общем, путь, который Вася проделал вниз за полминуты, мы проделали, толкая груженую машину, за полчаса, причем был момент, когда она могла сползти с обрыва в реку. Долго искали новое место. Наконец, нашли полянку – рядом с дорогой, посредине небольшое болотце. В общем, не фонтан, как говорится, но нас уже устроил бы и участок где-нибудь возле коровника. Только начали распаковываться, пошел традиционный дождь. В перерывах ливня натягивали тенты и ставили палатку Гене, который должен был возвращаться в Черновцы за остальными участниками экспедиции. Особый героизм проявил Вася Распутин. Он, как тигр, лазил по мокрым деревьям и закреплял веревки от тентов. Минут через 10 на нем уже не было сухой нитки. Я в ветровке и в подаренной мне Васей кепке (народное название – “пидерка”) рубил лапник под палатки и помогал Олегу, который, быстро бегая вокруг болота и пробуя каблуком землю, тщательно выбирал место для своей палатки, пока не выбрал самое сырое. После того, как разбили большую палатку, я начал натягивать для себя польскую трехместную, как оказалось впоследствии, на самом сухом, солнечном месте, которое к тому же кто-то обкопал (раньше там уже, по-видимому, стояла чья-то палатка). Рядом начали устанавливать мою двухместную – для москвичей. Вскоре лагерь был почти готов. Все вымокшие, продрогшие, сели обедать. Я достал флягу с Васиным самогоном, открыли две банки колбасного фарша, нарезали лука, помидоров, хлеба, разлили по кружкам напиток. Все с облегчением выпили, закусили. По телу разлилось приятное тепло – бимбер был крепким и хорошей очистки. После обеда настроение поднялось, даже на дождь уже не обращали внимания, да он вскоре и закончился.

Якщо чоловiк не п’є, то або хворий, або падлюка.

(Украинская народная мудрость)

Около семи вечера я, надев Васину кепку, придававшую мне сходство с боевиком ОУН, отправился встречать Gross-Витю с москвичами. Немного погулял по лесу, посмотрел грибные места, контролируя движение на шоссе. Минут через 10 мимо меня в сторону Шепота не максимальной скорости промчался Витин автомобиль. Вскоре "москвич" задом вернулся обратно – кто-то из пассажиров заметил указатель 13-го километра. Пока мы знакомились и здоровались, показалась машина Гены с женщинами "экспедиции". Все вместе заехали в лагерь. Достроили с Гросс-Витей палатку для москвичей, затем Витя соорудил шведский стол (а ля фуршет). Витя-москаль, как его называл Коля, нанизывал шашлыки, причем без особой фантазии – голое мясо, правда, свинина была высшего качества. Периодически выпадал дождь. Через час шашлыки были готовы, и я побежал за шампанским в ручей, куда поместил его для охлаждения. Льда не требовалось, вода была градусов восемь. Разлили шампанское (мускат), произнесли ряд тостов – за знакомство, в честь организатора (то есть меня) и т.д. Затем пьющее ядро коллектива плавно перешло на самогон и события вышли из-под всякого контроля. На разливе стоял "вуйко" и щедро плескал напиток в кружки, на стол, на землю и себе на мотню. Женщины пили мало и, мне досталась почти целая бутылка шампанского. Самогон, однако, был хорош. Смешавшись с шампанским, он произвел должный эффект. Коля поддерживал средний темп райкомовского работника, и банка быстро пустела, хотя пили лишь несколько человек – оба Вити, Коля, Гена и Вася Ермаченко. Вася Распутин, Олег и женщины перешли на красное сухое, я впоследствии, покончив с шампанским, к ним подключился