вероятно, чтобы вставить ключевое слово этого пророчества, и еще более развивает прагматизм Луки, что Иосиф был учеником Господа, и, наконец, но только по небрежности, а не потому, что хотел принять решение в пользу Марка, так как и после этого он не сообщает, что женщины хотели бальзамировать тело, — опускает запись о том, что бальзамирование производил Иосиф.

С утомительной задумчивостью человека, лишь с трудом погрузившегося в обычаи иудеев, четвертый повествует о погребении тела Иисуса в гробнице, и о его бальзамировании; в частности, он говорит, что Никодим, случайно пришедший, как бы по вызову, принес необходимые материалы — сто фунтов! сто фунтов мирры и алоэ. Он также знает, что Иосиф, ученик Иисуса, до сих пор скрывался, опасаясь иудеев. Какой умный или любопытный прагматизм! Тогда Иосиф должен был бояться больше всех.

Мы приближаемся к тому моменту, когда будет дан ответ на вопрос о хронологии.

Четвертый настолько дотошен, что говорит, что местом, где нашли могилу Иисуса, был сад, оказавшийся поблизости, и что тело Иисуса принесли туда потому, что время поджимало, ведь именно сейчас нужно было готовиться к субботе — то есть не только наслаждаться пасхальной трапезой!

Тот же мотив он использует и при снятии тела Иисуса с креста. Иудеи, говорит он, чтобы трупы не оставались на кресте до субботы, попросили Пилата снять их и предварительно раздробить им кости — но больше мы нигде не слышим об этом обычае. Именно так поступили воины с двумя преступниками, распятыми вместе с Иисусом, но когда они подошли к Иисусу и увидели, что Он уже мертв, то не стали выполнять эту процедуру, а только один из воинов пронзил Его копьем в бок.

Почему четвертый счел это необходимым, он говорит сам, а также дает нам понять, насколько высоко он их оценивает, поскольку утверждает: «Видевший это засвидетельствовал, и свидетельство его истинно, и очевидец знает, что говорит истину! — дабы вы уверовали»! Все это было сделано для того, чтобы исполнилось Писание, которое повелевает не перебивать ни одной ноги пасхального Агнца и которое в другом месте говорит о Мессии, что они увидят Того, за Кого «заклали».

Короче говоря, Четвертый вовсе не намерен здесь констатировать смерть Иисуса, а примечание Марка о том, что Иисус действительно был найден мертвым, он лишь развивает в смысле своих христологических мечтаний. Но у него есть и другое намерение: он хочет доказать нам, что не он написал так называемое первое послание Иоанна. Кто его написал, нас не касается, но вот что несомненно: он был человеком и умел писать связно и по-человечески своим мягким пером, в отличие от четвертого, который смягчил мягкие формы своего стиля и взял от них каждый мускул и нерв. То есть, что в начале своего служения он был крещен водой, а в конце крестился кровью как Мессия, что поэтому именно вода и кровь свидетельствуют на земле в общении с Духом. И это свидетельство, свидетельство крови и воды, Четвертый Человек допускает в том, что, когда солдат ударил Иисуса копьем в бок, из него хлынули кровь и вода!

Тот факт, что Четвертый так ясно показывает, насколько важно для него, что Иисус в конце концов доказал, что Он — истинный Пасхальный Агнец, благодаря чудесному совпадению, объясняет трансформацию, которую он позволил себе с хронологией недели страстей.

8. Хронология Страстей.

Вот почему Четвертый отнял у последнего ужина Иисуса с учениками характер пасхальной вечери, вот почему он ничего не сообщает об установлении Вечери, вот почему он впоследствии с такой тревогой напоминает, что празднование Пасхальной вечери неизбежно наступит сегодня вечером, И поэтому, в довершение всего, он придумал, как уподобить Иисуса пасхальному агнцу, чтобы все читатели знали, что Иисус — истинный пасхальный агнец и был заклан за грехи мира, когда иудеи наслаждались теневой, старой, похожей на банкет пасхальной трапезой. Теперь же, по его словам, Иисус был принесен в жертву не в первый день Пасхи, но суббота, которая следовала за вечером Пасхи, является этим первым праздником — поэтому он очень многозначительно говорит, что этот субботний день был великим, т. е. теперь его рассказ рассыпается и с этой стороны, когда становится очевидным, что значение этой субботы, которое он видит в том, что это был первый день Пасхи, размыто.

Марк устроил дело таким образом, что Иисус отдал ученикам тело, свою кровь и свое тело, в то время как иудеи в тот же момент должны были довольствоваться тенью, пасхальным агнцем. В первый день Пасхи Иисус был распят, и суббота, в которую он лежал в гробу, была антитезой той субботе, в которую когда-то отдыхал Бог: Сын Божий должен был отдыхать в субботу после того, как создал новый мир.

Кстати, именно Лука назвал первый день Пасхи днем приготовления к последующей субботе, тем самым лишив его самостоятельного значения. О том, что параллельное замечание в сочинении Марка является позднейшим дополнением, частично заимствованным из четвертого Евангелия, свидетельствует избыточность сцены, в которой Марк никогда не грешит. Матфей использовал выражение «день приготовления» в эпизоде с римской стражей только после того, как познакомился с ним у Луки.

Теперь мы не хотим возлагать ответственность за это на Четвертого или ссылаться на него, даже если мы перевернем хронологию Марка; мы также не хотим отметить, насколько невероятно, чтобы в первый день Пасхи состоялся суд и священники решились казнить Иисуса в этот день, если они должны были бояться его последователей. Мы не хотим напоминать ни о том, что рассказ об установлении Вечери Господней распался, ни о том, что все части этой истории постигла та же участь распада, так что перед нами вообще не история; нам достаточно напомнить, как хронология Страстной недели формируется христианской идеей, чтобы иметь право сказать, что она формируется только позже, когда появилась христианская община, христианское самосознание. Подобные тавтологии навязываются нам тем уклоном, в котором на протяжении восемнадцати веков страдал, мученически и кровожадно умерщвлял себя дух.

Подобно тому, как подлинное христианское искусство, особенно живопись, когда оно еще было истинно священным, достигло своей вершины в изображении страданий и мучений святых и нашло свою высшую задачу в изображении орудий пыток, палачей, жутких вывихов, искажений и уродств, которым подвергаются тела святых под грубыми кулаками преследователей, так и евангельский взгляд в этом разделе собрал вместе наиболее важные описания ВЗ страданий праведников и разработал их в виде истории. Т. о страданиях праведников и переработал их в рассказ. Только в этом состоит