кивка Игоря, с которым Татьяна прямо перед ее появлением, обменялась коротким, но решительным взглядом.

Все последнее время каждый разговор с Татьяной по телефону оставлял у меня впечатление, что она уже как-то отошла от земли. Мне даже казалось, что она и от Игоря совсем отмежевалась.

Но ведь она отказывалась возвращаться только тогда, когда мой наставник оказался под арестом.

А как только он сбежал, они тут же попали в лапы этому темному предводителю.

Который, надо понимать, и закрыл им доступ к земле — кроме, как в его присутствии, чтобы дать ему шанс и наших детей к рукам прибрать.

И Татьяна, конечно, воспользовалась этой возможностью, чтобы оказаться, наконец, рядом с сыном и не позволить окончательно втянуть его в темные интриги.

Связь с Мариной у нее была, и разыграли они эту сцену, выбившую почву из-под ног ее спутников, как по нотам.

И, судя по заключительному аккорду фанфар, внесенному в нее моим наставником, Татьяна с Мариной и писали ее не только вдвоем.

Фанфары, однако, не завершили сцену — за ними последовала полная какофония.

Глава 16.2

Заорал Макс — Марина заглушила его децибелами.

Света решительно пришла в себя, признав Татьяну с моим наставником.

У Марины раздался звонок — она сбросила вызов с такой силой, что чуть телефон не уронила.

Телефон зазвонил у меня.

— Узнаю, что был с ними в сговоре — жди моих орлов! — зарычала трубка голосом Стаса.

Я последовал примеру Марины — но аккуратнее.

И вдруг все смолкло — как будто либо у всех микрофоны выключили, либо у меня динамики.

Сначала окаменел Макс. Потом встал. Рывком, как подброшенный. И пошел к выходу — так, как будто у него в коленях шарниры стояли. Несказанные.

Марина замерла, бросая во все стороны настороженные взгляды.

Потом вздрогнул мой наставник. Как будто его током ударило. Он отчаянно замотал головой, стиснув Татьяну. Удар, похоже, повторился — сильнее. Он отпустил Татьяну и пошел — но не к выходу, а ко мне.

Ага, сейчас, вот прямо побежал я за ними!

Я все еще ощущал присутствие на месте темного предводителя — он отнюдь не возглавил ангельский исход с поля своего поражения. Оставлять его наедине с детьми и только что взбунтовавшейся против него Татьяной?

Да что он сделал с моим наставником, что тот этого не видит?

Мой наставник объяснил мне.

Нет, войны … ого, последней войны! … со всеми темными, надо понимать, мне здесь точно не нужно. Здесь наши дети.

А на веранде … Одну Татьяну он отсюда не утащит — на веранде свидетели останутся. И на всех детей у него рук не хватит — их ему Марина оторвет. И до веранды два шага — только я там шум услышу.

Сначала я услышал там Кису.

— Что там происходит? Что там происходит? — залепетал он, бросаясь к нам и заламывая руки.

— Лучше тебе не знать, — махнул рукой мой наставник.

— Вот чем он тебя взял? — обратился я к нему. — С ним все ясно, — кивнул я, не глядя, на Макса, — его к темному светилу приблизили — и тот свет ему глаза застил. Но ты? Мало тебе наблюдатель крови выпил? И теперь, когда есть шанс избавиться от всего этого раз и навсегда — что ты творишь?

Мой наставник вслушивался в мои слова так, как будто я с ним на компьютерном сленге заговорил, и повернулся затем к Максу.

— Он не понимает, — бросил он ему полувопросительно.

— А когда он что-то понимал? — ответил тот прямым вопросом.

Мой наставник приосанился, как перед очередным выходом на сцену.

— Ладно, — глянул он на меня с выражением вселенского терпения на лице, — что тебе Стас рассказал в свой последний приход?

— Мне — ничего, — снова покоробило меня от воспоминания, — через Марину все передал.

— Стас — кретин, — вернулся мой наставник к полу-вопросам, обращенным к Максу.

— Это транслировать? — упорно держался прямых тот.

— Не надо, теперь все уже прояснилось! — вскинул мой наставник руки к потолку и — для особой убедительности образа — направив туда же и взгляд. — Если нужно передать что-то слово в слово, извратив при этом каждое из них до неузнаваемости, мы все знаем, к кому обращаться.

— Марина не несет ответственности за превратное толкование ее слов, — весь взъерошившись, вступил Киса в гонку за звание самого бездарного позера.

Уставились на него все — как на сообщение на экране об отказе в доступе к своему собственному сайту. Из-за неправильного пароля.

— Давайте исправим это досадное недоразумение, — отказался мой наставник уступать Кисе пальму первенства, — и объясним ему ситуацию в виде, исключающем любые разночтения.

— А с чего это я тебе должен верить? — прищурился я, и кивнул в сторону комнаты, из которой нас выставил их предводитель. — Вас, как я посмотрю, уже всех вымуштровали.

— Я присутствовал при разговоре Стаса с Мариной, — важно огласил Киса, как будто уже с пьедестала почета той самой гонки.

На этот мой наставник глянул на него, как на сообщение на экране, что 38-й вариант ввозимого пароля оказался, наконец, правильным.

— Интересно, кто же его мог вымуштровать? — задумчиво поинтересовался Макс у пустоты между моим наставником и мной.

— Короче, — ступил мой наставник в эту пустоту, как на трибуну, — в двух словах. Люди наших больше не интересуют. Они переведены в разряд корма и лабораторных хомячков для экспериментов по внушению. А наши дети признаются с одной целью — держать хомячков под контролем и в неведении, чтобы не взбунтовались.

Я поморщился — в такой интерпретации изменение статуса наших детей прозвучало … слишком близко к формулировке Макса во время нашего с ним последнего разговора.

— Причем, не стоит упускать из вида, — подал он голос, как будто услышал мои мысли — или подслушал, — что родилась эта блистательная идея в недрах светлолицего большинства …

— … но за спиной значительной его части, — с нажимом закончил его фразу мой наставник, — чтобы и эти хомячки роптать не начали. В результате такой реформы, — ответил он на мой немой вопрос, — будут полностью расформированы все отделы, работающие на земле: как минимум, наш, целителей и Стаса. За ненадобностью.

А вот это мне совсем не понравилось — как мне тогда к девочкам вернуться после окончания жизненного цикла Гали? И об этом мне ни Стас, ни Марина ничего не сказали?!

— С другой стороны, — продолжал тем временем мой наставник, — эта блистательная идея, скрытая практически от всех наших самых знающих специалистов по земле, нашла неожиданно живой отклик у темных …