— Нет. Не оказали.

— И теперь я ничем не могу вам помочь. Поймите.

— Я пришел сюда не помощи у вас просить.

— А не хотите ли подумать над вопросом о вашей собственной вовлеченности в это дело?

— Вот уж моей вины тут точно нет.

Эдуардо глубоко затянулся сигарой и медленно выпустил дым в сторону необитаемого центра комнаты.

— Вы являете собой довольно странное зрелище, — сказал он. — Несмотря на все те убеждения, которые вы, быть может, действительно исповедуете, все происшедшее в реальности явилось результатом того, что ваш друг возжаждал чужой собственности и предпринял шаги к тому, чтобы употребить ее и присвоить, совершенно не принимая во внимание возможных последствий. Но, принимал он их во внимание или нет, им, то есть последствиям, это, конечно же, ничуть не мешает. Ведь правда же? А теперь вы врываетесь ко мне во взъерошенном и полудиком состоянии, при этом учинив погром в моем деловом офисе и покалечив моего помощника. А перед этим вы наверняка были соучастником похищения одной из находящихся под моей опекой девушек, в ходе которого она погибла. В то же время вы, насколько я понял, просите меня помочь вам разобраться с возникшими у вас затруднениями. К чему бы это?

Билли посмотрел на свою правую руку. Кулак уже сильно распух. Перевел взгляд на сутенера, боком сидящего у стола, скрестив перед собой дорогие туфли.

— Думаете, у меня нет поддержки?

— Я не знаю, что у вас есть и чего нет.

— Я слишком хорошо знаю эту страну.

— Никто эту страну хорошо не знает.

Повернувшись, Билли сделал шаг. Встав в дверях, окинул взглядом коридор. Потом опять обернулся к сутенеру.

— Черт бы вас взял, — сказал он. — И вас, и всех вам подобных.

Он сидел на железном стуле в пустой комнате, шляпу держал на колене. В конце концов дверь снова отворилась, показался полицейский, оглядел его и кончиками пальцев поманил за собой. Он встал и пошел за полицейским по проходу. Там какой-то заключенный мыл тряпкой выношенный линолеум, при их приближении отступил, пропустил их и снова принялся возить тряпкой.

Полицейский стукнул костяшкой пальца в дверь капитана, отворил дверь и жестом предложил Билли зайти. Он зашел, и дверь за ним закрылась. Капитан сидел за столом, что-то писал. Поднял взгляд. И снова принялся писать. Немного погодя дернул подбородком в сторону двух стульев слева от себя.

— Прошу вас, — сказал он. — Садитесь.

Билли сел на один из стульев, а на соседний положил шляпу. Потом опять поднял ее и стал держать в руках. Капитан отложил ручку, сложил бумаги стопкой, подровнял ее с одного бока, с другого, отодвинул в сторону и устремил взгляд на вошедшего.

— Чем я могу вам помочь?

— Я пришел к вам по поводу девушки, которую сегодня утром нашли мертвой в реке. Думаю, я могу опознать ее.

— Мы и так знаем, кто она, — сказал капитан. Откинулся в кресле. — Она была вашей подружкой?

— Нет. Да я и видел-то ее всего однажды.

— Она была проституткой.

— Да, сэр.

Капитан сидел, сжав ладони вместе. Подался вперед, взял со стоявшего на углу стола дубового подносика большую глянцевую фотографию, подал ее посетителю:

— Это она?

Билли взял фото, перевернул, вгляделся. Оторвал взгляд, посмотрел на капитана.

— Даже не знаю, — сказал он. — Так сложно понять.

Девушка на фотографии была похожа на восковую куклу. Ее развернули так, чтобы лучше всего была видна рана на ее перерезанном горле. Билли осторожно держал перед собой фото. Снова посмотрел на капитана:

— Мне кажется, это, должно быть, она.

Капитан протянул руку, взял у него фотографию и положил на место лицом вниз.

— У вас есть один приятель, — сказал он.

— Да, сэр.

— Каковы были его взаимоотношения с этой девушкой?

— Он собирался на ней жениться.

— Жениться.

— Да, сэр.

Капитан поднял свою авторучку, стал отвинчивать колпачок.

— Его имя?

— Джон-Грейди Коул.

Капитан записал.

— А где этот ваш приятель находится сейчас? — сказал он.

— Не знаю.

— Вы с ним хорошо знакомы?

— Да. Хорошо.

— Это он убил девушку?

— Нет.

Капитан снова завинтил колпачок авторучки и откинулся на спинку кресла.

— Ну ладно, — сказал он.

— Что «ну ладно»?

— Вы свободны. Можете идти.

— Я был свободен и мог идти и тогда, когда пришел сюда.

— Это он вас послал?

— Нет, он меня не посылал.

— Ну ладно.

— Это и все, что вы можете мне сказать?

Капитан соединил ладони вместе. Потом постукал себя по зубам кончиками пальцев. Из коридора доносились голоса, какие-то разговоры. С улицы слышался шум машин.

— Как, вы сказали, ваше имя?

— Сэр?

— Как ваше имя? Вы говорили.

— Парэм. Я говорил, Парэм.

— Парэм.

— Вы не хотите его записать?

— Нет.

— Но оно ведь у вас уже записано.

— Да.

— Гм…

— Вы мне вообще ничего говорить не намерены? Так, что ли?

Билли посмотрел вниз, на свою шляпу. Поднял глаза на капитана:

— Вы же знаете, что ее убил сутенер.

Капитан опять постукал пальцами по зубам.

— Нам хотелось бы поговорить с вашим другом, — сказал он.

— С ним вы хотите поговорить, а с сутенером нет.

— С сутенером мы уже поговорили.

— Ага. Я знаю, как вы с ним поговорили.

Капитан устало покачал головой. Посмотрел на листочек с именем. Перевел взгляд на Билли.

— Мистер Парэм, — сказал он, — три поколения мужчин в моей семье погибли, защищая эту республику. Деды, отцы, дядья, старшие братья. Всего одиннадцать человек. Вся их вера, все убеждения сосредоточились во мне. Все надежды. В этой мысли я нахожу опору. Вы понимаете? Я боготворю этих людей. Их кровь текла по мостовым, наполняла канавы и овраги, струилась между камней пустыни. Это они моя Мексика, я боготворю их и держу перед ними ответ, но только перед ними. Я ничем не обязан каким-то сутенерам.

— Если это так, тогда я беру сказанное обратно.

Капитан наклонил голову.

Билли кивнул в сторону фото на подносике:

— Что с ней сделали? Это ведь тело.

Капитан приподнял одну руку и дал ей опять упасть.

— Он приходил уже. Нынче утром.

— Он это видел?

— Да. Мы тогда еще не знали, кто эта девушка. Там видел его один — как это по-вашему называется? — practicante[293]. Этот practicante сказал нашему сотруднику, что он прекрасно говорит по-испански. А еще у него cicatriz. Шрам. Вот здесь.

— Это не делает его дурным человеком.

— А он дурной человек?

— Насколько мне известно, он хороший парень. Очень хороший.

— Но где он сейчас, вы не знаете.

— Нет, сэр. Не знаю.

Мгновение капитан сидел неподвижно. Потом встал и протянул руку.

— Спасибо, что пришли, — сказал он.

Билли встал, они обменялись рукопожатием, и Билли надел шляпу. В дверях обернулся:

— Оно ведь