Альфред выпрямился, мужественно расправив плечи.

— То, что уже сказал. Очень сожалею о том, что так получилось.

Потом подумал немного и добавил:

— Глубоко и искренне сожалею.

Из портфеля понеслись громовые раскаты, он едва не скатился с коленей Келли.

— Я просто не в состоянии более выдерживать такое, — неожиданно заявила Джейн Доу. — Подожду за дверью.

Она прошла мимо Альфреда, скользнув по нему мокрыми глазами, полными укора.

— Милый, как же ты мог… — расслышал он тихий шепот.

Портфелю все-таки удалось в некоторой степени взять себя в руки.

— Предоставляю вам, Смит, последний шанс. Очень сомневаюсь, что вы сумеете оправдаться, но мне претит сама мысль о необходимости разжалования спецагента, изгнания его из разведки без права объяснения своего проступка. Вот так. У вас есть какое-нибудь оправдание?

Альфред призадумался. В их глазах это, по-видимому, было очень серьезным делом. Но он чувствовал себя уже по горло сытым всеми этими сложностями. И страшно устал. В конце концов, его зовут не Джон, а Альфред!

Наверное, он мог бы поведать им о событиях этого вечера, информация могла оказаться очень ценной. Но заковыка заключается в том, что в этом случае неизбежно возникнет вопрос об истинной личности Джона Смита, а это может привести черт знает к чему. Кроме того, он уже не испытывал прежнего страха перед этими существами. Их сверхоружие можно было не принимать в расчет, по крайней мере на Земле. Подумав об этом, он вообще потерял уверенность в необходимости предоставления полезной для инопланетян информации и покачал головой, ощущая усталость в каждом мускуле шеи.

— У меня нет оправданий.

Из портфеля раздался тяжелый вздох.

— Смит, поверьте, мне это доставляет не меньшие муки, чем вам. Поймите, это дело принципа. Наказание должно соответствовать преступлению. Я не столько разгневан, сколько опечален. Ну да ладно. Келли, приговор!

Келли поставил портфель на кровать и встал. Все остальные тоже вскочили, вытянув руки по швам. Должен был, очевидно, совершиться определенный ритуал.

— В силу полномочий, которыми я наделен как руководитель этой спецгруппы, — нараспев начал Келли, — и на основании параграфов 97, 98 и 99 Полевого Устава я лишаю вас, Гар-Пита с планеты Вакклит, звания Спецагента Второго класса и понижаю в звании вплоть до просто Агента и ниже, о чем вынесет решение Центр Управления, исходя из высших интересов Разведывательной Службы. Я испрашиваю разрешение на обнародование вашего позора во всех звеньях и на всех уровнях, включая и Академию. И наконец, от имени этой спецгруппы в целом и каждого из ее членов в отдельности отрекаюсь отныне и навечно от вас как от коллеги и равного товарища.

«Лечение с помощью сильнодействующих средств», — подумал Альфред.

Затем Коун и Джонс быстро подошли к нему с обеих сторон, чтобы завершить ритуал. Вид у них был торжественный и очень сосредоточенный. Секунду спустя они содрали с осужденного его форму.

Голос был низкий, задыхающийся, испуганный. Охрипший, настойчивый, он перекрывал рев толпы, шум дорожного движения и проникал в просторный офис на третьем этаже посольства, требуя немедленного внимания.

Его превосходительство посол из 2219 года — единственный, кто находился в офисе, — вид имел совершенно невозмутимый. Его взгляд выражал твердое убеждение в том, что на свете не существует сложностей и любая проблема, какой бы сложной она ни казалась, решается элементарно просто. Но доносившийся снизу крик, похоже, выбил из колеи и его.

С несвойственной ему торопливостью посол встал и приблизился к окну. Как раз в этот момент высокий бородатый мужчина в рваной одежде, сквозь прорехи в которой проглядывало покрытое синяками тело, спрыгнул с высокой ограды на лужайку перед посольством. Воздев руки к трехэтажному зданию посольства из 2219 года, он пронзительно закричал:

— Убежища!

Преследующая его толпа разразилась ответными криками. Бородатый человек оглянулся через плечо, бросился по лужайке к дому и взбежал по ступеням. За его спиной с грохотом захлопнулась тяжелая дверь.

Посол из 2219-го прикусил губу. Этот человек уже здесь. Теперь начинаются проблемы посольства.

Он повернул диск набора наручного коммуникатора.

— Всему персоналу посольства. Внимание! Говорит посол. Немедленно запереть и забаррикадировать все двери на улицу! Забаррикадировать также незащищенные решетками окна на первом этаже. Всех женщин-служащих и беженца перевести на второй этаж. Хэвмейер, вы отвечаете за первый этаж. Вы, Брюс, за второй. И обеспечить беженцу надежную охрану. Додсон, с докладом ко мне.

Он повернул диск набора до другой отметки.

— Полицейское отделение? Это посол из 2219-го. В наше здание только что вошел человек, требующий убежища. Судя по преследующей его толпе, есть основания опасаться, что команды, которая нас охраняет, окажется недостаточно. Пришлите подкрепление.

Полицейский фыркнул от злости и удивления:

— Вы предоставляете убежище Генри Гроппусу и хотите, чтобы мы вас защищали? Послушайте, я живу в этом времени! И дорожу своей жизнью…

— Ну, если вы дорожите заодно и своей работой, то подразделение по борьбе с нарушителями общественного порядка должно быть здесь ровно через две минуты. Две минуты, я сказал. Сейчас ровно шесть часов двадцать семь минут.

— Но послушайте! — В голосе полицейского зазвучали почти истерические нотки. — Это же Генри Гроппус! Вы знаете, что он натворил?

— В данный момент это к делу не относится. Если его требование убежища необоснованно, он будет передан в руки властей. Я прошу защиты для имущества и персонала посольства, поскольку, как и все прочие посольства, мы обладаем экстерриториальным статусом и иммунитетом. Ваша обязанность предоставить нам такую защиту.

Посол отключился и сделал глубокий вдох. Спокойствие вернулось, а глаза снова выражали убежденность в том, что все сложные проблемы можно свести к простым.

Он перевел взгляд за окно. Вошел Додсон, его секретарь, и почтительно замер возле плеча шефа.

Вместе они разглядывали толпу: один — спокойный, подмечающий каждую мелочь пожилой уже человек; другой — стройный, настороженный, молодой, со взглядом, мечущимся между сценой за окном и лицом начальника.

Во всех направлениях улицу заполонила орущая, волнующаяся толпа. Люди стояли вплотную у железной ограды и вполне могли бы ее одолеть, если бы сзади их с силой не прижимали к решетке — так, что многие кричали от боли.

— Полицейские сделали все, что в их силах, сэр, — негромко доложил Додсон. — Они сдерживали толпу в течение всего нескольких секунд, но большего нам и не требовалось. Весь нижний этаж надежно защищен, сэр.