«Был в партии Геббельсом, а прикидываешься, будто ни при чем?» — грубо встретил Юозаса Юозовича следователь.

Это было летом 1994-го, спустя три года после того как ликвидировали Компартию Литвы на платформе КПСС, в которой он был секретарем по идеологии.

Было бы неправильно сказать, что он этого ждал, хотя и жил под подпиской о невыезде. Это не страшно: ехать ему все равно было некуда, незачем и не на что — честно заработанной пенсии его лишили сразу после августовского путча и арестовали старый автомобиль. Новая литовская власть с самого начала знала толк в унижениях.

В августе 1999-го Юозаса Куолялиса осудили. За должность, а не за деятельность: он при всем желании не мог «организовать группу военных Псковской воздушно-десантной дивизии Министерства обороны СССР» для захвата студентов и преподавателей Вильнюсского педагогического института» и, построив 42-ю дивизию Внутренних войск МВД, захватить Дом печати… Но это обвинение тем не менее потянуло на 6 лет тюрьмы, из которых он отсидел пять и вышел в 2004 году, когда Литва уже вступила в Европейский союз. Потому что это было уже совсем неприлично — быть членом ЕС и иметь политзаключенных…

В этой истории есть один плюс — то, что, сидя в тюрьме, Юозас Куолялис написал книгу «Дело на стыке двух столетий», — так что концентрированная глупость, которую он зафиксировал в литовских судебных решениях, никуда из Истории не денется.

Правда же о том, как он попытался донести всю абсурдность этого дела до ушей Европейского суда по правам человека, из всех существующих букв и знаков заслуживает только многоточия. Как символ разочарования в наивной вере постсоветского человека в «цивилизованную Европу».

«Куолялис против Литвы»

— За что вас все-таки осудили?

— «За создание антигосударственных организаций и подстрекательство событий января 1991-го». «Антигосударственной» организацией посчитали коммунистическую партию. Подстрекательством сочли мои выступления по радио и телевидению уже ПОСЛЕ событий. Вот так.

Бывший идеолог Компартии Литовской ССР Юозас Куолялис: «Конвенция по правам человека коммунистов не защищает». Фото Г. Сапожниковой.

Весь декабрь до самого нового, 1991 года я находился в Лаосе, отдыхал с женой. Вернулся, когда атмосфера в республике уже накалялась. Потом еще неделю был в Москве: в Академии общественных наук проходили курсы для идеологических работников всех республик, и я там учился. Приезжаю в Вильнюс 12 января, а там забастовка. Поезда не ходят. Я в Ново-Вильне взял такси и поехал домой. Несмотря на то, что Комитет национального спасения образовался в декабре, когда меня не было не то что в Литве — в Советском Союзе, — мне приписали его организацию. Все мои возражения из протоколов выбросили, ничего из того, что я говорил на суде, не учли и в итоге посадили на 6 лет.

— Наутро после событий вы слышали другие версии того, что произошло? Или все вокруг как один твердили, что 13 литовцев расстреляли советские солдаты?

— Вначале все думали, что люди погибли в результате этого наступления. Но потом постепенно выяснилось, что все совсем не так. Люди приходили к нам в ЦК и рассказывали, что стреляли именно солдаты Ландсбергиса, а у армии были холостые патроны.

— То есть это с самого начала не было секретом?

— Ну конечно! Кроме того, когда мне было предъявлено обвинение, я изучал материалы дела и обнаружил там официальный акт экспертизы, в котором четко было сказано о том, что в людей стреляли сверху. Но потом эта тема была запрещена.

— Вы верили в то, что в Страсбурге во всем разберутся?

— Я был уверен, что Европейский суд по правам человека нас оправдает. В Страсбурге делом «Куолялис против Литвы» занимались 8 лет, сразу приняли заявление, присвоили номер и вообще занимались вопросом серьезно. Они были склонны признать это нарушением Конвенции основных прав и свобод человека и предложить сторонам помириться или выплатить компенсацию. А потом Парламентская Ассамблея Совета Европы осудила коммунистические режимы, в коллегии суда поменялся председатель и появилось окончательное решение, что никакого нарушения конвенции нет. Видимо, были приняты организационные меры.

— По команде сверху?

— Я думаю, что команда была. Я обращался в Страсбургский суд, пока Литва не была принята в Евросоюз. А потом наша делегация во главе с Ландсбергисом провела работу… Как оказалось, коммунистов Конвенция по правам человека не защищает.

«Здесь даже правительству нечем руководить»

— Когда компартия Литвы раскололась, вы поддержали ту ее часть, которая осталась на позициях интернационализма. Где источник ваших убеждений?

— За один день коммунистом не становятся. Мне всегда национализм был чужд, а в том оголтелом варианте, в котором он в конце 80-х проявился в Литве, он, конечно, для меня был неприемлем. Мои родители были крестьяне, бедняки.

Если бы не советская власть, из этой хаты, где мы с вами сейчас беседуем, я бы никуда не уехал. Я бы где-то батрачил и всю жизнь прожил здесь, рядом с фотографией моих родителей и вот этой иконой, — когда я родился, она уже висела, и я ее не снимаю. Мой двоюродный брат здесь, в этой деревне, прожил всю жизнь, и чувствует себя даже более счастливым, чем я, хотя я объехал почти весь мир.

Я получил возможность получить образование, видел, как выходит Литва на хороший уровень — и экономический, и культурный. Это все капелька за капелькой добавляло аргументы к моей позиции. Литва, как писала Саломея Нерис, была «-звенящей — струной» в Советском Союзе. Хорошо у нас получалось все — и культура, и экономика. А прорвались все эти националистические чувства, и все… Но это болезнь не только Литвы. Я смотрю, что и Россия сейчас кричит «Россия для русских», — как у нас когда-то кричали, что Литва для литовцев. Это нехорошо.

— Я не встретила в нынешней Литве ни одного человека, который смотрел бы в будущее с оптимизмом. Какой вы видите Литву лет через 15–20?

— Не знаю, очухается она когда-нибудь или нет? Люди уезжа-ют, никакой промышленности не создается, та, что была, развалена. Машиностроение, приборостроение, электроника, легкая промышленность — все это было создано во время советской власти. Сейчас ничего нету — все обанкрочены, разграблены, — а если и есть какое-то производство, то оно находится в руках иностранных компаний. Здесь даже правительству нечем руководить. Не создаются новые рабочие места, безработица, перспективы невеселые.

Охота на коммунистов

— Связана ли нынешняя литовская нетерпимость к инакомыслию с традициями первой Литовской Республики, которая тоже славилась репрессиями по отношению к коммунистам? Казалось бы: получили независимость — так цветите и радуйтесь! Почему новое литовское государство началось с арестов?