Плохо зная Геллерон, он на первом же углу свернул влево и врезался в толпу вопреки крикам, проклятиям и обнажаемым порой клинкам. Он оставлял за собой след, видный всякому, по погоне тоже приходилось несладко.

— Держи вора! — завопил кто-то из осоидов. Впереди стали оборачиваться на полукровку с поклажей. Крепкий муравин хотел остановить беглеца, но Тото повалил его, двинув плечом в грудь, переступил через лежачего и шмыгнул вправо, как только представился случай. Еще один грязный переулок, к тому же короткий. Перекресток, поворот влево.

Сначала ему показалось, что это тупик, но выход, совсем уж узкий проулок, все же нашелся.

Там мельтешила какая-то скрюченная, закутанная фигура. Тото снова наставил плечо и увидел, что неизвестный манит его за собой.

За спиной слышался топот, раздумывать было некогда. Тото протолкнул свою сумку в кромешную тьму прохода.

— Сюда, парень, сюда! — орал кто-то, порождая гулкое эхо. Позади тоже слышались крики. — Ложись! — призвал тот же голос, и Тото без колебаний плюхнулся в лужу, стукнувшись подбородком о железки в сумке.

Что-то просвистело над его головой. В начале прохода виднелись черные силуэты преследователей — один стоял, другой падал. Когда Тото грянулся оземь, силуэт украсился острым плавником арбалетного болта.

Второй ринулся вперед, желая обезвредить таинственного стрелка, пока тот снова не навел арбалет. Разряды, бьющие из его ладони, освещали дорогу. Новый болт угодил ему в грудь — и попал в доспехи, как определил по звуку Тото. Еще две стрелы угодили осоиду в плечо и в живот, и он наконец-то рухнул.

Тото с мечом в руке прятался за сумкой и ждал, вглядываясь во тьму.

— Ты кто? — спросил он.

— Хороший вопрос, — проскрипел незнакомец. — Я только что жизнь тебе спас — довольно с тебя?

— Нет, — твердо ответил Тото.

— Имя Стенвольда тебе что-нибудь говорит?

— Допустим, но почему я должен тебе доверять? Доверились уже одному такому… — Тото было страшно: сам он этого человека не видел — такой же неверный силуэт, как и павшие осоиды.

— Клеймо литейщика, парень! — нетерпеливо бросил невидимый собеседник. — Ладно, смотри, не проворонь момент истины. Меня зовут Скуто — Стенвольд упоминал обо мне?

— Скуто?

— Ага, забрезжило?

Забрезжило, да — а присказку «клеймо литейщика» Тото слышал в Коллегиуме от приезжавших из Геллерона ремесленников. Знавший ее человек мог, конечно, служить и врагу — но клятва была рабочая, и Тото решил на нее положиться.

— Ладно. — Он устало поднялся на ноги. — Меч я тебе не отдам, но если ты отведешь меня в местечко посуше… — Тото взвалил на плечо промокшую сумку.

— Вот и умница, — откликнулся голос. — Ступай за мной.

— Я тебя не вижу.

— Шагай прямо, другого пути тут все равно нет.

Таверна называлась «Мерайя», как и та коллегиумская, где Стенвольд направил их на эту гибельную стезю. Три ее этажа с низкими потолками связывала воздушная шахта для крылатых и веревочная лестница для всех остальных. Чи и Сальма сели внизу так, чтобы видеть в открытую дверь улицу.

Мушиды в отличие от Коллегиума составляли здесь добрую половину клиентов — таверна, как видно, служила для них оазисом, подобием их родного города Мерро. Многие дома по соседству тоже были приспособлены для этих миниатюрных людей: низкие дверцы, заколоченные окна на первых этажах и узенькие на верхних. На крышах, вероятно, имелись и люки.

Остальные посетители относились к тем, кто не задает вопросов чужим и сам не любит отвечать на вопросы. Были здесь жуканы, арахниды, метисы, а с некоторыми расами Чи и вовсе сталкивалась впервые. За каждым столом под вино, еду и музыку цитры вполголоса обсуждались свои дела.

— Ну, и что теперь будем делать? — спросила Чи. Сальма, чья всегдашняя улыбка куда-то пропала, пожал плечами. — Надо найти остальных, — настаивала она.

— Это большой город — я и не знал, что такие бывают. Шон-Фор, столица Сообщества, и то меньше. Можно летать над Геллероном целый год, а их не увидеть, даже если они будут сидеть на крыше и флагом махать.

Чи открыла было рот и снова закрыла.

— Однако придется все же… летать, — добавил Сальма, вновь наполняя мелкую чашу вином из кувшина.

— Нам нужна помощь. Если бы только связаться с людьми дяди Стена…

— Им больше нельзя доверять, — возразил Сальма. — Больвин переметнулся к врагу, сама видела.

Чи, припомнив с дрожью, что именно она видела, отставила свою чашу.

— Сальма, я хочу сказать тебе очень странную вещь.

— Надеюсь, что-нибудь новенькое? — спросил он с тенью прежней улыбки.

— Как раз перед тем, как все началось… — Чи приложила ладонь ко лбу в приступе страха и внезапной усталости. — Больвин… он стал не похож на себя. Я знаю, это безумие… и объяснить ничего не могу. Это не грим, не маска и не Наследие…

— Да, Наследие сразу видно. Взять хоть осоидов с их огнем.

— Вот-вот. Это было ужасно, — передернулась Чи, сделавшись вдруг противна сама себе. — Скорее всего мне просто почудилось.

— Магия, не иначе, — предположил Сальма.

Она посмеялась и внезапно сообразила, что он не шутит.

— Не обижайся, но таких вещей просто не существует. Только дикари верят в магию… ну, еще номы до революции верили. Тоже выдумал, магия!

— Дикари, говоришь? — Его улыбка сделалась шире. — Вроде нас?

— Вы люди цивилизованные — ты сам об этом постоянно твердишь.

Он накрыл ее руку своей, чтобы заставить к себе прислушаться.

— Я верю в магию, Чи. Я видел, как это работает. У моего старшего родича в совете был ясновидец, способный прозревать будущее.

— Это просто шарлатанство для легковерных. Не так уж трудно догадаться, что будет дальше.

— Я видел, как он вызывал и расспрашивал дух умершего человека.

На этот раз улыбнулась она:

— Уверена, этому есть рациональное объяснение. Дым, зеркала, все такое.

— Это был дух моего отца.

Чи, сочтя за лучшее промолчать, допила вино.

— Он рассказывал мне о битве при Шан-Реале, в которой погиб. Когда я позже услышал от одного солдата тот же рассказ, все совпало.

— Твой провидец тоже мог от кого-то слышать — скажем, от дезертира, сбежавшего с поля боя. — Сальму это не убедило, и Чи добавила: — Я не хочу сказать ничего обидного, Сальма. Ты самый лучший друг, какого может пожелать человек, ты спас мне жизнь, и дядя тебе доверяет, но в магию я не верю.

— Тогда про Среброликих и поминать не стану — все равно это ничего не изменит.

— А могло бы?