меня, и я не могла понять, что значил этот взгляд. Это вторая моя попытка вернуть его, вторая попытка исправить наши отношения; поможет ли он мне. Но он молчал, и все внутри меня начало угасать, все эмоции и все ожидания.

Я развернулась на ватных ногах, кое-как удерживая поднос.

— Бонни. — я замерла, и, собравшись с силами, развернулась, Джаред внимательно вглядывался в мое лицо. — Я очень ждал тебя.

* * *

Я чувствовала себя такой расслабленной, даже участвовала в разговоре с Таком и Эдди, о вчерашнем бое, хотя меня это совсем не интересовало. С того боя, когда я потеряла свою лучшую подругу, прошло уже несколько боев, и на каждом из них, я уходила в себя, прибывала в трансе, стараясь не искать глазами злосчастную компанию. Зато мои друзья, похоже, нашли утешение друг в друге и с удовольствием смотрели бои, отмечая для себя хорошие удары и манёвры, а потом примеряли на практике во время тренировок.

Меня они тоже отчаянно пытались привлечь на свою сторону, но хотя моя внутренняя агрессия все ещё плескалась где-то внутри — я все же не очень хотела погружаться в атмосферу насилия.

В столовой появился один из старших надзирателей, которые часто сопровождали Грейс. Все взгляды сразу же устремились на него, он откашлялся, и стал по одному называть имена. Каждый названный вставал и скрывался за дверью. Я растерянно оглядывала каждого. Эдди и Так тоже перестали трепаться и выжидающе смотрели на надзирателя.

Когда мое имя прогремело на всю столовую, я вздрогнула, но осталась сидеть на месте.

— Голайтли! — снова прогремел голос надзирателя. Я неуверенно поднялась и под подбадривающие взгляды друзей, проследовала к выходу.

Охранники засунули меня в куртку и сковали наручниками. Я отчаянно пыталась понять, что происходит, и только когда меня с небольшой группой повели к главным воротам тюрьмы, я вдруг вспомнила наш утренний разговор с Харпер.

Нас подводят к большому автобусу, он вполне себе напоминает школьный, разве что решётки на окнах. Я забралась внутрь и уселась на свободное место у окна. Представить не могу, что сейчас выйду на улицу, выйду за пределы каменных стен. Чуть слезы на глаза не навернулись.

В дверях появилась Джейми, сердце защемило, я понадеялась, что она сядет ко мне, но на улице замелькал Тревис и мои надежды сразу же обрушились. Я отвернулась к окну, прежде чем наши с ней взгляды встретились, и так просидела, пока мы не прибыли на место назначения.

Так непривычно было ступить на землю, не окружённую каменными стенами. Это своего рода свобода, будто мы просто вышли погулять в парк, а не приехали его расчищать.

Полдня мы были заняты тем, что расчищали тропинки от снега, выносили мусор из контейнеров.

Подумать о том, чтобы сбежать, здесь не было и речи. По всему ограждению парка, стояли охранники, ни одного миллиметра, где можно проскочить незамеченным.

Я чувствовала себя прекрасно, меньше всех ворчала об усталости. Слова Джареда так и крутились в голове, придавая сил.

«Я очень ждал тебя».

Солнце уже садилось, окрашивая небо розоватым цветом, слава богу, нам повезло с погодой, под дождём убираться было бы не так весело.

Расчищая тропинку, я забрела в заросли, рядом никого не было, и я решила, что было бы неплохо дать себе перерывчик.

— Кто это тут у нас? — послышался грубый голос у одного из кустов. Я развернулась, готовая встретиться с недовольным охранником, но мой взгляд столкнулся с черными, как бездна глазами Нила Дэрила. Он стоял неподалёку от меня, на уже расчищенной тропинке. Я сделала вид, что очень занята, и мне некогда болтать, но он по-прежнему стоял на месте.

— Что тебе нужно? — раздраженно спросила я.

Он скрестил руки на груди и привалился к стволу небольшого деревца, стоящего, между нами.

— Что-то ты не очень любезна.

Я подняла на него глаза, и мой взгляд сразу же устремился на его лоб, на непонятное слово, написанное у него над бровью.

— О, это… — он поднял глаза, определив, куда я смотрю. — Тебе интересно, что значит?

— Вообще-то нет.

Он ухмыльнулся и стал медленно двигаться ко мне, я мгновенно напряглась.

— Это на иврите, — он указал пальцем на татуировку. — Переводиться как «смерть несущий».

Нил зловеще улыбнулся, уверенный, что напугал меня, что в прочем так и было, но мое лицо оставалось бесстрастным.

Его улыбка тут же исчезла, сменившись раздражённой миной.

— Я тут пытаюсь быть дружелюбным.

— Мне это не интересно.

Какое-то время, он вглядывался в мое лицо, у меня уже начинали трястись руки от напряжения.

— Джаред был прав, когда говорил, что ты высокомерная стерва и не стоит тратить на тебя время…

У меня все внутри рухнуло, в глазах защипало от наступивших слез, но я сморгнула их. Он не имеет права говорить, о Джареде, он совсем его не знает.

— Ты врешь. — твёрдо заявила я. — Джаред не мог такого сказать.

Глаза Нила превратились в щелки, ноздри раздувались; я ничего не успела предпринять, когда он резко подскочил ко мне.

— Не смей называть меня лжецом! — процедил он, прямо мне в лицо. Неконтролируемое пламя снова загорелось внутри, провожая инстинкт самосохранения спать.

— Не смей говорить о том, чего не знаешь! Ты понятия не имеешь ничего, о моих друзьях!

Он жёстко схватил меня за лацканы куртки, и оторвал от земли, я тяжело задышала, но больше ничем не выдала своего страха.

— Они больше не твои друзья!

Прежде чем, я подумала, что делаю; я рефлекторно плюнула ему в лицо.

Его лицо исказилось от ярости, он на секунду ослабил хватку, и я вырвалась, ринувшись за своей лопатой, которой мы сгребали снег.

— Ах ты дрянь! — вскрикнул он, и дёрнул меня за капюшон, я повалилась на спину, и, прежде чем он прыгнул сверху, откатилась в сторону.

Вскочив на ноги, я не успела опомниться, как его кулак печатался мне в челюсть, с такой силой, что я снова упала на землю, хватаясь за лицо. Адская боль распространилась по всему лицу. Нил воспользовался этим и нанёс ещё один удар, на этот раз ногой, выбивая из меня весь дух. После этого последовал ещё ряд пинков, и с каждым ударом я все больше сгибалась от боли.

Перед глазами темнело, я не могла выговорить ни слова, даже крик отзывался в моем горле тихим хрипом. Он прекратил, только тогда, когда даже хрип давался мне с трудом. Он продолжал стоять надо мной, я видела его ноги, сквозь туман окутавший меня.

— Будет тебе уроком. «Чтоб не болтала много», — холодно