Словно не в силах противостоять эмоциям, герцог порывисто взял руку Фионы и поднес ее к губам.

— Спасибо вам. Я уже сказал, что вы — луч солнца в моем темном мире. Только что ваш свет проник мне в самое сердце и отогрел его. На протяжении долгих лет его сковывал колючий лед.

Фиона вздрогнула. Не только потому, что слова герцога до сих пор казались ей невероятными, — в это мгновение она почувствовала прикосновение его теплых губ к своей руке.

Внезапно охватившее ее желание слиться с ним в поцелуе, таком же горячем и страстном, как вчера, пугало и настораживало.

Герцог поднял голову и, как будто прочитав ее мысли, прошептал:

— Я тоже хочу этого, хочу так сильно, дорогая моя, что вынужден попросить вас уйти.

От неожиданности и отчаяния Фиона ахнула.

— Нет! Как вы можете…

— Вы полагаете, я в состоянии позволить вам остаться? — спросил он. — Вы ведь уже поняли, каким безудержным я бываю…

— По крайней мере можно просто быть… рядом, — прошептала Фиона.

— И этого нам достаточно? Я желаю вас, хочу, чтобы вы стали моей женой, мечтаю обнимать вас, ласкать, сейчас и каждую ночь до конца своих дней! Неужели вы думаете, что я смогу, любя вас, находиться от вас на допустимом приличиями расстоянии?

Он отпустил ее руку, поднялся с дивана и принялся нервно расхаживать взад-вперед.

Потом, повернувшись к ней спиной, рассеянно уставился в окно, словно смотреть на нее доставляло ему сильную боль и страдание.

Фиона не двигалась с места, лишь крепко сцепила пальцы в замок. Рука, которую он держал, которую прижимал к своим губам, все еще сохраняла его тепло.

— Я не могу… уйти! — прошептала она. — Я не хочу… оставлять вас одного!

— Вы должны, милая моя, — не поворачиваясь, ответил герцог. — Дайте мне два дня. Потом я заявлю, что Мэри-Роуз требуется более серьезное образование, и вы уедете в Эдинбург. Там у меня есть дом. Его двери всегда открыты для вас. Увидите, там найдется множество людей, готовых развлечь вас.

Герцог старался говорить спокойно, но от ее внимания не ускользнуло то, как, сжав кулак, он вдавил его в подоконник.

— Там вы встретите мужчин. Мужчин, которые, как я, будут ослеплены вашей красотой. О Боже! Как я могу рассуждать об этом?

В его словах звучало столько отчаяния и боли, что Фиона, не выдержав, поднялась с дивана, тихо приблизилась к нему и остановилась за его спиной.

— События развиваются так быстро, — спокойно сказала она. — Пожалуйста… не стройте пока никаких планов. Давайте все хорошо обдумаем.

— Что тут обдумывать? — резко спросил он.

— То, что мы влюбились друг в друга.

— Об этом я предпочитаю не думать, просто не имею права. Я ведь женат. Или вы до сих пор считаете, что я — дикий, необузданный варвар?

— Так я никогда не считала, — спокойно ответила она. — А теперь вообще совершенно другого мнения о вас.

Ее голос звучал мягко и ласково, и он повернулся к ней. Залитое светом солнца, лицо ее выглядело еще более нежным, а приоткрытый рот — еще более волнующим. Голубые глаза излучали волшебное сияние.

— Если вы будете продолжать так смотреть на меня, то, будь я женат на тысяче женщин, я махну рукой на все на свете и сделаю вас моей, слышите?

Его голос, исполненный отчаянной, надрывной страсти не напугал Фиону. Она спокойно положила мягкую ладонь на его руку.

— Я люблю вас… вместе мы попытаемся… что-нибудь предпринять… вместе мы все преодолеем. С божьей помощью мы… найдем доказательство того, что ваша жена… мертва…

— Доказательство? — Герцог мрачно усмехнулся. — Вы, дорогая моя, полагаете, что я не пытался это сделать? Я предпринял все возможное: опросил всех жильцов окрестных мест, прочесал с командой специалистов всю округу в поисках хотя бы малейшей зацепки! Мы не нашли ровным счетом ничего, что могло бы направить нас на нужный след.

— Но что-то должно свидетельствовать о произошедшем, — задумчиво произнесла Фиона. — Даже умереть человек не может бесследно — остается тело.

— Вы считаете, я об этом не думал? — спросил герцог, качая головой. — Мы обследовали реку — берега, дно, я осмотрел лес, не пропустил ни единого дюйма на расстоянии мили от замка в каждом направлении.

— А сам замок?

— Мы проверили темницы, башни, изучили почти каждый камень, но не обнаружили ничего, ни малейшей подсказки, ни намека на разгадку.

— Тем не менее, если она еще жива, то где-то находится, — спокойно и рассудительно сказала Фиона. — А если мертва, то где-нибудь должны быть по крайней мере кости.

— Тогда давайте разыщем ее!

— Я и намереваюсь оказать вам в этом любую посильную помощь! — искренне воскликнула Фиона. — Если бы я даже не была лично в этом заинтересована, я нахожу крайне незавидным ваше нынешнее положение. Где это видано? Молодой, здоровый мужчина связан брачными узами с женщиной, которой, по всей вероятности, давно уже нет в живых!

— Вы сказали, что лично заинтересованы? — спросил герцог проникновенным голосом.

— Вам хочется… услышать, как сильно… я в этом заинтересована?

— Вы меня абсолютно правильно поняли. Конечно, я сам догадываюсь, каким будет ответ — он в выражении ваших глаз, в нежности вашего голоса, — но услышать, как вы это скажете, доставит мне огромное удовольствие.

Он замолчал в ожидании. Щеки Фионы запылали стыдливым румянцем, но, поборов нахлынувшее смущение, она заговорила:

— Мне неловко беседовать о подобных вещах…

— Когда вы стесняетесь, становитесь еще более красивой, — с улыбкой заметил герцог.

Он взял ее руку, медленно поднес к своим губам, перевернул ладошкой вверх и нежно поцеловал. Фиона почувствовала волнительную дрожь.

— Ну же, ответьте мне, — прошептал герцог.

— Я… люблю вас, — еле слышно пробормотала Фиона, и обхватила пальцами его руку.

— Именно это я хотел от вас услышать, милая моя, — радостно ответил он. — Теперь я готов с новыми силами начать борьбу против этой страшной тайны. Я должен раскрыть ее, обязан стать свободным человеком, чтобы иметь право сделать вас своей.

Он наклонил голову, ласково разжал пальцы Фионы и снова поцеловал ее ладонь.

Его губы двинулись дальше, и, почувствовав их горячее прикосновение на своем запястье, Фиона вздрогнула: по ее телу мощным потоком пронеслось нечто необыкновенное, то была полуболь, полунега.

— О моя дорогая, моя сладкая, моя ненаглядная! — шептал герцог. — Это лишь мизерная часть того, что я могу подарить вам, но ведь существует столько другого, более прекрасного, чему я хотел бы научить вас…

Фиона нехотя убрала руку из его руки.