как была в ночной рубашке, попёрлась на кухню. А кого стесняться, дома же я да Марфа. Млять! А на кухне за столом в одних трусах и майке сидит какой-то мужик и пьёт чай, и что обидно чайной ложечкой выскребает мою тушенку, которую я вечером на стол выставила чтобы Марфа её утром в макароны бросила.

— Ой, — только и выдала я, прикрыв себя руками.

— Ни фига себе. Привидение, ты кто? — удивился мне мужчина, в котором я опознала дарителя зеркальца.

— Я Майя, та самая которая стреляла на перроне. Вы ко мне ещё в госпиталь приходили. Товарищ нарком меня к вам в охранники назначил. Буду обеспечивать вашу безопасность. Сопровождать везде. А для этого уже подала заявку на комплектование особой группы из восьми человек. Ваш Коля уже и машины для вас выбил. Хватит на чужих кататься.

— Хм. Деловая хватка у тебя Майя однако. Значит, ты отныне как бы моя телохранительница.

— Так точно товарищ Огнев.

— Стоп. Пока мы дома и не при службе предлагаю быть на «ты». А вообще я в восхищении.

— Ага. И улыбка до ушей хоть завязочки пришей. Пойду-ка я спать. Подъём завтра во сколько? Или хотите отоспаться после приезда?

— Ну если телефон не зазвенит, то спим до восьми утра. Тебя Марфа в какой комнате поселила?

— В угловой. Но если мне по вашему ходатайству выделят койку в общежитии, то сразу съеду.

— Ну вот ещё. Охрана должна рядом быть, а не ездить сюда как на завод. Оставайся, тем более места много, да и не так скучно будет. Так что живи. Да. В большой комнате в комоде верхнего ящика, есть ещё один будильник. Забирай. А теперь кру-гом и дуй спать. Смущаешь.

Вот так просто и без затей я стала личной охранницей генерала. Следуя за ним в командировки одевалась в брюки, по городу в юбку. А когда ему понадобилась спутница для появления на встречах с иностранцами он заставил меня приобрести для себя чуть ли не целый гардероб с кучей платьев и всего того в чем женщина выглядит женщиной. Начиная от пальто со шляпками кончая модными сапожками. В мастерской мне почти всю эту одежду доработали, обеспечив карманами для быстрого доставания подвешенных к поясу двух револьверов. Плюс подвеска для ножей.

И ведь сработала моя маскировка. Однажды, когда мы выходили из дома к ожидающей нас машине, я краем глаза успела заметить, как мужик читающий что-то на афишной тумбе, что стояла через дорогу, резко отшатнулся и стал доставать из-под полы, нечто явно стреляющее. Как я успела дать Тимуру подножку и толкнуть с крыльца, а потом ещё и упасть на него просто не помню. Длинная, во весь диск автоматная очередь, выпущенная в нас, прошла буквально по волосам. Ещё и слева кто-то из пистоля палить начал. Тут уже проснулись мои архаровцы. Я не успела даже выхватить своё оружие, как обоих нападавших ребята из моей группы буквально изрешетили. Етить-колотить, опять допрашивать некого! А ведь я учила, смотреть куда палят. Задача охраны не только бой, а ещё и постараться языка взять. А мои олухи опять просто пострелюшками занялись. Не успевают думать, им их фронтовые рефлексы по мозгам бьют. Ну устрою я им после разбор полётов, будут тётке Марфе по очереди картошку чистить! Ибо кто мешал им предварительно пройтись и осмотреться вокруг? Лень и мирная жизнь расслабили. Вот и результат, охраняемый снова чуть не погиб. Теперь мне опять отписываться и выслушивать укоры от начальства….

Тимур вечером пришёл ко мне в комнату внезапно обняв, поцеловал в губы и прижав к себе прошептал на ухо, что очень испугался за меня. Он поначалу был уверен, что раз я на него упала, то в меня попали.

— Тимур. Ты чего? Рисковать и защищать тебя это моя обязанность. Таких как я миллионы, таких как ты едва ли сотня наберётся. Вы цемент нашей страны. Умные, честные, талантливые. И я очень хочу, чтобы ты жил. Понимаешь! Жил! И не только потому что нужен стране и хороший человек. Но и потому, — я немного потупилась и сделав усилие над собой, продолжила. — что ты мне действительно нравишься, как мужчина. Красивый, высокий, суровый и в чем-то по жизни такой наивный. Нравишься. Но на этом признании давай пока и остановимся. Не стоит гнать коней и портить отношения необдуманными поступками. Возможно. Я повторяю возможно, придёт момент, когда мы оба сможем сказать друг другу о чем-то важном. Но не сегодня и не завтра. Хорошо?

Мой генерал согласно кивнул. Провёл своими руками по моим плечам и рукам, и взяв мои пальцы поднёс их к своим губам и поцеловал. — Хорошо. Я запомню эти слова. Действительно торопиться не стоит, но и слишком долго я ждать тоже боюсь не смогу. Просто не выдержу. Ты для меня словно свет в окне, солнце в лучах которого мне хорошо. Но умоляю, пожалуйста, не рискуй больше.

— Слушаюсь мой генерал. И постараюсь исполнить, — козырнула я, хотя была не форме, а в халате.

Тимур вышел, а я словно вдруг сдувшийся шарик, что только что был в первомайской толпе большим и важным опустилась на кровать и охватив подушку по-настоящему по-бабьи закусив кулак заревела. Вот уж чего я от себя не ожидала так это действительно чисто женских слёз. Может это женская реакция на нормальные слова мужчины, обращённые ко мне? Моя психика уже полностью срослась с женским началом и гормоны стали срабатывать? Были ли это слёзы радости, или я ревела от избытка чувств поняв, что меня просто любят? Я не знаю. Видимо мои всхлипывания обеспокоили тётю Марфу и та, войдя ко мне присев рядом обняла меня.

— Ну и что девица ревём?

— Я испугалась. За него испугалась! Его сегодня могли убить. Повезло мне отреагировать на стрелка и упасть, сбив Тимура с ног. Не то бы убили обоих к черту.

— Убить? Что в вас опять кто-то стрелял?

— Да, тётя Марфа. Стреляли. Но не попали. Мне опять удалось спасти нашего генерала … а он только что приходил и сказал, что … я ему дорога. Вот ведь как.

Марфа погладила меня по волосам. — Дурочка, так это же прекрасно. У тебя получилось снова пробудить в нём чувства. Была тут год назад одна артисточка. Ну фифа фифой. Да, красивая, но глупая и много хвостом любила вертеть. Тимур, когда её с другим увидел, то сразу выгнал. И развёлся. И сердце на замок запер. А вот смотри-ка, время прошло и оттаял лёд.