своим. А Иов, хваля Господа, служит не только ему, но послужит и всему созданию его в роды и роды во веки веков, ибо к тому и предназначен был. Господи, что это за книга и какие уроки! Что за книга это священное писание, какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! Точно изваяние мира и человека и характеров человеческих, и названо все и указано на веки веков. И сколько тайн разрешенных и откровенных: восстановляет Бог снова Иова, дает ему вновь богатство, проходят опять многие годы, и вот у него уже новые дети, другие, и любит он их – Господи: «Да как мог бы он, казалось, возлюбить этих новых, когда тех прежних нет, когда тех лишился? Вспоминая тех, разве можно быть счастливым в полноте, как прежде, с новыми, как бы новые ни были ему милы?» Но можно, можно: старое горе великою тайной жизни человеческой переходит постепенно в тихую умиленную радость: вместо юной кипучей крови наступает кроткая ясная старость: благословляю восход солнца ежедневный, и сердце мое по-прежнему поет ему, но уже более люблю закат его, длинные косые лучи его, а с ними тихие, кроткие, умиленные воспоминания, милые образы изо всей долгой и благословенной жизни – а надо всем-то правда Божия, умиляющая, примиряющая, всепрощающая! Кончается жизнь моя, знаю и слышу это, но чувствую на каждый оставшийся день мой, как жизнь моя земная соприкасается уже с новою, бесконечною, неведомою, но близко грядущею жизнью, от предчувствия которой трепещет восторгом душа моя, сияет ум и радостно плачет сердце…»

Выслушав этот монолог святого старца, чувствуешь себя вдруг обманутым в своих надеждах. Еще бы! После столь пылкого монолога о множестве тайн, сокрытых и открытых в повествовании об испытании Иова, ожидаешь хотя бы краткого разъяснения от старца: зачем, с какой целью Бог отдал тело святого раба своего во власть сатане? Понятно, что, проводя Иова чрез горнило искушений лапами сатаны, Бог проверяет крепость души и веры страдальца. Но зачем?

И старец, наконец, открывает сию страшную тайну: Бог совершает это, чтобы убедиться, так ли хорошо его творение, как замышлялось и предполагалось в первые дни творения. Творец смотрит на пепелище жилища своего самого преданного раба, на прах его скота, жены и детей и говорит Себе: «Хорошо то, что я сотворил». Все это – ради проверки, что же способно выдержать Его творение – как инженер, проверяющий крепость построенного им моста загоняет на него плотными рядами груженые КамАЗы, так и Господь отягощает дни своего раба бедами сверх меры. Но если инженер заходит на вибрирующий от перегрузки мост вместе с КамАЗами, то Бог смотрит на Иова со стороны, вернее – с небес.

Конечно, можно сказать, что Христос отдал себя за людей на распятие. Но «в активе» Христа нет ни соскребающего гной Иова, ни Авраама, приносящего в жертву Богу своего единственного сына Исаака, ни Иеффая, принесшего в жертву Богу свою единственную дочь… Все это – Ветхий завет. У Христа – прощенные, излеченные, воскресшие: «Кто сам без греха, первый брось в нее камень»…

Для Бога Ветхого завета человек – раб, вещь, сотворенная Им и всецело принадлежащая Ему. «Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных! Скажет ли глина горшечнику: что ты делаешь?» и твое дело скажет ли о тебе: «у него нет рук?» Горе тому, кто говорит отцу: «Зачем ты произвел меня на свет?», а матери: «зачем ты меня родила?» (см.: Рим. 9:20; Исайя 45:9 14:27; Иов 9:12; Дан. 4:32; Втор. 29:29).

Это весьма характерное для всего Древнего мира отношение к своим семейным, которые лишь чуть выше рангом, чем домашние рабы, купленные хозяином семейства или завоеванные на войне. Хозяин, как и Бог Ветхого завета, волен делать с ними что хочет: наказать и даже убить – он ведь может завести себе новых жен и детей, если старые ему чем-то не угодили. Поневоле вспоминаешь Потоп, в котором было уничтожено не угодившее Богу ветхозаветное человечество. Справедливость и закон Ветхого завета соответствовали понятиям мужчины, одолевшего, наконец, тысячелетний гнет матриархата и поставившего во главу всего свою волю как непререкаемый закон.

Не то в Новом завете. Сам Христос Своих последователей видел Своими друзьями, а не рабами: «Вы друзья мои, если исполняете то, что Я заповедую вам, Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я называю вас друзьями, потому что сказал вам, что слышал от Отца Моего» (Ин 15:14–15). Чтобы понимать волю Бога, надо соработничать с Ним, принимать Его весть и совет – не как «раб Божий», а как родной сын. «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами божиими» – говорится в Новом Завете (Ин. 1:12). Апостол пишет в послании к римлянам: «все, водимые духом Божиим, суть сыны Божии» (Рим. 8:14), а в послании к галатам: «все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса» (Гал. 3:26).

Между Новым заветом и Ветхим – непроходимый ров, граница между рабством и родством. Раб, пусть и удвоивший данные ему таланты, так и останется рабом своего Господина, тогда как даже блудный сын – будет господским сыном.

Тайна Царства Божьего на Земле

«Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет»

(1 Пет. 2:9).

Термин «Тысячелетнее Царство Господа» для многих, вероятно, вовсе незнаком, а тот, кто слышал его, либо пропустил мимо ушей, как нечто незначительное, либо усвоил общепринятую точку зрения по этому вопросу. Между тем, вопрос «миллениума»[10] есть вопрос важный и непростой, это – вопрос о смысле одного из важнейших обетований Господа нашего Иисуса Христа всем верующим в Него и соблюдающим слово Божие.

Этот вопрос, без сомнения, вызовет множество споров и обвинений в адрес автора, однако само обетование Божье, о котором пойдет речь, так велико и имеет такое огромное значение для христиан последних времен, что промолчать о нем просто невозможно.

Но, прежде чем