поселения. Единственная дорога на узком полуострове вела к морю, спускаясь все ниже и ниже. Мы шли вдоль южного берега, усыпанного валунами. На первый взгляд, там непросто было пришвартоваться, но Эй хотел уйти как можно дальше от города, хотя все побережье просматривалось из бухты, как на ладони. Наконец мы доплыли до какой-то расщелины, где получилось причалить. Бот защищали волны, но судна, плывущие вдоль берега, могли нас заметить.

Скай-роуд, щедро усыпанная гравием, поднималась к вершине худощавого полуострова, как рыбий позвоночник. Перед нами развернулся унылый пейзаж. Болота смотрели на нас мертвыми глазами среди вереска и утесов. Странное место, чтобы спрятать сокровище: вся округа без труда открывалась взгляду. Мы удалялись от города. Вокруг было только море, разве что не под ногами. Чья-то хижина внизу заросла мхом и кустарником. Ее давно уже забросили, и лишь поредевшая изгородь виднелась кое-где вокруг нависшего над водой огорода. Ветер сеял над головой морские брызги.

И тут я поняла, что меня беспокоит больше всего: здесь нет деревьев. Совсем нет. Даже ни одного искривленного штормами деревца. Эй от злости скрипел зубами. Ни одного дерева ни позади, ни впереди – до первых домов, виднеющихся где-то на краю города. Только кустарники и утесы, вереск до пояса, лужицы да лишайник на валунах. Можно было разглядеть пару тропинок, ведущих к берегу, – по ним наверняка ходили рыбаки. Эй шел быстро, разглядывая все вокруг. Он с ума сходил от нетерпения. Может, сегодня его последний день в нищете? Я лишь молча и послушно плелась за ним.

Дорога спускалась к короткому перешейку: мы пересекли его по узкой, размытой волнами насыпи из гальки, чтобы не замочить ноги. Скай-роуд вела дальше вдоль широкого берега, и по-прежнему не было никакой подсказки, где же искать сокровища. До пика полуострова мы добрались к полудню. Но там встретились только со стаей чаек и парой тюленей, которые нежились в лучах солнца. Эй внимательно осмотрел побережье: каждую ямку, каждый холмик. Время от времени он вонзал в землю мотыгу – ее стук эхом раздавался в округе.

Мы пошли обратно, но уже медленнее. Через каждые пятьдесят шагов Эй, с мотыгой наготове, удалялся от Скай-роуд и внимательно исследовал вересковые пустоши до самого берега: сначала с одной стороны, потом – с другой. Его выражение лица изменилось. Теперь на нем читалось свирепое торжество. Хищник учуял добычу. Уверенный в том, что дальше будет только интереснее, он шаг за шагом сбавлял скорость, чтобы растянуть удовольствие. Сколько раз он доставал в своей комнате карту и любовался ею? Сколько раз он засыпал и видел во сне эти поиски, которые стали реальностью? Он ждал так долго, что заранее влюбился в это место и теперь рыскал здесь на правах хозяина. К тому же вокруг больше никого не было.

Время от времени я поглядывала на залив на юге. Две обыкновенные рыбацкие лодки. Шхуны нет. Эй не торопился и был прав. Теперь либо слишком поздно, либо слишком рано. С мотыгой в руках Эя можно было принять за крестьянина, работающего в поле. Как Дедушку с его лопатой и картошкой. Пришло время сбора урожая. Эй отложил мотыгу и посмотрел на меня. Его ясный взгляд проник мне прямо в сердце и разогнал сомнения. Ищи, Эй, ищи.

Чем занимались Финнеганы и Парро, пока мы искали сокровища? Наверняка они уже добрались до шхуны и заметили повреждения. Завтра они будут здесь. В лучшем случае послезавтра. Сердце сжалось в груди. Где же деревья? Мы же не можем просто перекопать всю Скай-роуд до самого города. Надо снова обмозговать, что там на карте. Слово «терпение»… Разве оно хоть что-то еще значило?

Посетила ли Эя та же мысль? Он продолжал поиски, сосредоточившись, в одиночку, как в то время, когда он дозором обходил дом. Все эти годы он не сомневался, что враг объявится. И тот объявился.

Ближе к вечеру мы пересекли перешеек и сели возле угасающего костра. Голод боролся с усталостью. Мы добавили в огонь сухих веток вереска, которые собрали накануне. Съели немного хлеба с сыром. Время от времени я засыпала. Голова сама падала на грудь, и я тут же просыпалась. Я больше не понимала, где нахожусь.

Уснув в очередной раз, я свалилась с пня, на котором сидела, расцарапав себе спину. Пень? Ну конечно, пень, оставшийся от срубленного дерева. Дерево! Я на нем сидела! Я вскочила. Сомнений нет: это оно. Ничего не сказав отцу, я на четвереньках поползла вокруг и наткнулась на второй пень, заросший вереском. Два дерева! Эй наблюдал за мной с улыбкой на губах. Третий пень он сам нашел неподалеку – там, где переплетались корни.

Мы отыскали три дерева, расположенных по углам неровного треугольника. Я обшарила пустоши вокруг, ногами прощупывая траву. Больше никаких следов деревьев. Получается, эти три дерева – те самые, которые мы ищем.

Одна миля. В моем понимании сокровище находилось в одной миле от отметки в виде трех деревьев. Наверно, Эй рассуждал так же. Если пройти милю к пику Скай-роуд, мы вернемся туда, откуда пришли. Если отправиться в другую сторону, то мы подойдем слишком близко к городу, а там Скай-роуд окружена полями, изгородями, даже пара хижин найдется. Местность, может, и хорошая, чтобы спрятать сокровище, но слишком обширная и у всех на виду. Я размышляла об этом, когда Эй закатал рукав. Он задрал мне рубашку и посмотрел на спину. Затем развернул меня слегка влево и знаком попросил сесть на колени. Приложив руку к моей спине, а ладонь – к плечу, он долго смотрел то на пейзаж, то на спину, то на пейзаж, а затем с рычанием отпустил мое плечо. Нарисовав на земле три круга, чтобы обозначить деревья, он положил руку сверху. И тут я поняла то, что давно должна была понять. Он спрятал последнюю подсказку на собственном теле, когда в ночь пожара наколол у себя на руке эту стрелку, прижав меня к земле. Стрелка указывала на сокровище. Он начертил ее на земле. Стрелка вела на север, к открытому морю.

Но в этом не было никакого смысла. Эй снова посмотрел на расположение деревьев у меня на спине. Память ему никогда не изменяла. Стрелка, выведенная немного под наклоном, указывала на север. Но в одной миле отсюда – море. А пираты не умеют плавать. Бессмыслица.

Казалось, Эй запутался. Он закурил трубку, рассеянно мне улыбнулся и погрузился в размышления.

Мы отправились к пику. Что-то притягивало Эя в той