Тем временем состояние Клеопатры, вероятно, было ужасным. Она не только потеряла своего самого дорогого друга и бывшего любовника, но вместе с его смертью она потеряла и огромное царство, которое он ей обещал. Она больше не была предполагаемой царицей римского мира; за один миг она снова стала просто правительницей Египта, сидящей на непрочном троне. К тому же она, вероятно, предполагала, что ее собственная жизнь в опасности, равно как и жизнь маленького Цезаря. Содержание завещания диктатора для Клеопатры, вероятно, было еще одним потрясением, хотя она, наверное, уже знала его. Возможно, Клеопатра с горечью думала о том, что даже еще один день мог все изменить для нее в этом отношении. Наверное, сенат действительно собирался предложить Цезарю трон провинций в этот фатальный день Мартовских ид, и в таком случае Цезарь, безусловно, изменил бы свое завещание, чтобы оно соответствовало новой ситуации, если он на самом деле этого уже не сделал, как говорят некоторые. Была причина предполагать, что такое завещание в пользу Цезариона было действительно написано, но, если так оно и было, его нигде не нашли, и, возможно, оно было уничтожено Кальпурнией. Что оставалось делать Клеопатре? Когда Октавиан заявит права на собственность и почести, которые Цезарь завещал ему? Следует ли ей немедленно провозгласить своего малолетнего сына законным наследником или бежать из этой страны?

Для меня нет сомнений в том, что в этой дилемме Клеопатра должна была посоветоваться с Антонием, единственным человеком, который крепко держал в руках запутанные нити этой ситуации. Вероятно, она умоляла его поддержать притязания ее сына. Если народ не признает, что Цезарион сын Цезаря, то мальчика, без сомнения, перестанут принимать в расчет, и в конце концов он, по всей вероятности, лишится даже своего египетского трона. Если же, с другой стороны, при поддержке Антония Цезарь будет официально признан ребенком диктатора, то появится реальный шанс того, что не располагающий к себе Октавиан может быть навсегда отстранен от власти. Симпатия Цезаря к этому своему неприметному племяннику возникла во время войны в Испании. Этот молодой человек, хоть он и был еще слаб после серьезной болезни, отправился в Испанию, чтобы присоединиться к Цезарю, столь проворно, что вызвал восхищение дяди. Октавиан пережил кораблекрушение и в конце концов добрался до лагеря Цезаря по дорогам, кишащим врагами, и сражался с ним бок о бок. Теперь он учился в Аполлонии (совр. Созопол в Болгарии. – Ред.) и планировал присоединиться к Цезарю по дороге на Восток. Если бы ему можно было помешать приехать в Рим, козыри оказались бы в руках царицы, и я придерживаюсь того мнения, что она, вероятно, обратилась к Антонию с каким-то таким предложением, чтобы решить это затруднение. Антоний, со своей стороны, вероятно, понимал, что с воцарением Октавиана на месте Цезаря его собственная власть кончится, но если он поддержит малолетнего Цезариона, то сам останется всемогущим регентом на многие грядущие годы. Антоний мог бы даже занять место умершего Цезаря в качестве мужа Клеопатры и взойти на трон, пользуясь правом своего пасынка.

Поэтому Антоний, видимо, уговорил Клеопатру остаться на некоторое время в Риме; вскоре он объявил в сенате, что Цезарь признал маленького Цезариона своим законным сыном. Это заявление тут же отверг Оппий, который поддерживал притязания Октавина; в конце концов этот человек взял на себя труд написать короткую книжку в опровержение слов Антония.

Теперь консулом в Риме стал молодой Долабелла (он стал бы консулом на 44 г. до н. э., если бы не смерть Цезаря. – Ред.) и, будучи с Антонием в плохих отношениях, сразу же продемонстрировал свое враждебное отношение к друзьям погибшего диктатора различными насильственными действиями в отношении их. Перед смертью Цезарь отдал Долабелле провинцию Сирия, а Антонию – Македонию. Но теперь сенат, чтобы избавиться от нежелательного присутствия в Риме убийц диктатора, отдал Македонию и Сирию Марку Бруту и Кассию, и эти двое теперь собирали войска, чтобы спокойно войти в свои владения. Поэтому у Антония и Долабеллы была политическая причина для объединения своих сил; и вскоре мы видим, что эти двое предпринимают совместные действия, чтобы низвергнуть Брута и Кассия.

Некоторое время спустя в Рим, охваченный общественными волнениями, приходит весть о скором приезде молодого Октавиана, которому почти девятнадцать лет и который едет, чтобы заявить о своих правах. И город, отложив в сторону вопрос о заговорщиках, раскалывается на два лагеря: одна часть населения поддерживает новоприбывшего, а другая держит сторону Антония. Обычно историки утверждают, что Антоний боролся исключительно за свои интересы, желая устранить Октавиана и занять высокое положение Цезаря силой оружия. Если это так, то почему он объявил в сенате, что Цезарион ребенок диктатора? Что он мог противопоставить притязаниям Октавиана, если не интересы сына Цезаря? Мы увидим, что в последующие годы он всегда заявлял права на римский трон от имени маленького Цезариона. И я предположу, что Антоний в какой-то степени уже занял такую позицию.

Теперь все стали всерьез бояться, что немедленно начнется гражданская война. Ситуация была такая угрожающая, что Клеопатре посоветовали уехать вместе со своим сыном из Рима в Египет и там ожидать исхода борьбы. Действительно, вполне вероятно, что Антоний побуждал ее вернуться на родину, чтобы собрать войска и корабли для его поддержки. Как бы то ни было, царица покинула Рим за несколько дней до 15 апреля, когда Цицерон написал Аттику из Синуэссы, расположенной неподалеку от Рима (ближе к Неаполю. – Ред.), о том, что она спасается бегством.

Когда она плыла на корабле по Средиземному морю в Египет, в ее голове, наверное, возникали сотни планов и замыслов на будущее. Отчаяние, которое ее охватило после смерти диктатора и крушения всех грандиозных надежд, теперь, наверное, сменилось горячим желанием начать борьбу заново. Цезарь был мертв, но его великая личность будет жить в его маленьком сыне, которого, как она верила, Антоний будет защищать, так как, делая это, он будет способствовать своим собственным честолюбивым замыслам. Легионы, оставленные в Александрии диктатором, несомненно, окажут Клеопатре поддержку; а она использует всю мощь и все богатство Египта против Октавиана. Клеопатра поведет войну ради создания того трона, за установление которого Цезарь отдал свою жизнь; и ее оружие будет направлено против той формы демократического правления, которую диктатор, возможно по ее настоянию, попытался низвергнуть, но которую человек с характером Октавиана, по ее мнению, будет поддерживать. Ее могучий Цезарь будет смотреть со звезд и направлять ее; он будет вести их сына к исполнению их замыслов, ведь сейчас он стал поистине богом среди богов. Недавно в течение семи дней в небе была видна пылающая комета, и все были убеждены, что это душа убитого диктатора стремительно несется в небеса. Даже теперь необычная дымка закрывала солнце, словно свет этого небесного тела потускнел при приближении божественного Цезаря. Перед своим отъездом из Рима царица слышала, что жрецы и общественные деятели называли Цезаря настоящим богом; и, может быть, после его смерти она уже видела его статуи со звездой во лбу, символизирующей божественную сущность. Конечно, теперь он не покинет Клеопатру, свою царицу и божество; и он не позволит их сыну исчезнуть во мраке. Со своих высоких сфер он будет защищать ее ударами своих молний и придет к ней на помощь на крыльях ветра. Так что у Клеопатры не было причин для отчаяния, и с этим удивительным оптимизмом, который, видимо, был характерен для ее натуры, она настроила свое активное мышление на мысли о будущем, сосредоточившись на обязанностях, которые ее ожидали. Когда Цезарь познакомился с Клеопатрой в Египте, она была безответственной девчонкой. Теперь она стала женщиной с проницательным умом, наделенной огнем и бесстрашием своих отважных предков и готовой сражаться со всей своей беспринципной энергией, прокладывая себе путь на вершину своих честолюбивых замыслов. К тому же теперь у нее на руках был козырь в лице ее маленького сына, который по всем законам природы был законным наследником трона.