осилить эти 73 198 слов, ему потребовалось 8 часов и 59 минут[263]. У кого в реальной жизни есть столько времени на чтение документов, еще и написанных сухим юридическим языком со множеством тонкостей и терминов?

Схожая ситуация характерна для многих пользовательских соглашений, ежедневно навязываемых IT-компаниями. Цель у них одна: добиться согласия на слежку и как можно лучше угадывать наши мысли и интересы. Наше внимание и наши деньги – вот и все, что важно онлайн-платформам. Предполагается, что благодаря масштабным рекламным кампаниям у всех возникнут потребности, которых, в принципе, могло бы и не быть. Вспоминается легендарная цитата из фильма «Бойцовский клуб»: «Реклама заставила нас полюбить машины и шмотки; мы ходим на работу, которую ненавидим, чтобы покупать барахло, которое нам не нужно»[264]. Готов утверждать, что, принимая пользовательские соглашения, мы сами даем технологическим корпорациям разрешение водить нас за нос и манипулировать нашим сознанием.

Примечательный факт: в работе, опубликованной в 2018 году австрийским исследователем права в сфере защиты данных Робертом Ротманном, 78 % пользователей фейсбука признались, что не читали пользовательское соглашение, максимум – быстро проскроллили[265]. Только 37 % дали разрешение собирать их личные данные сознательно. В общем, несмотря на смутное чувство тревоги, мы продолжаем скармливать ненасытным технологическим корпорациям информацию о себе. Но что они способны узнать о нас по нашим цифровым следам? И что могут сделать с этой информацией? Именно эти вопросы мы и хотим рассмотреть более подробно в текущей главе. Но для начала давайте совершим путешествие в прошлое, в викторианскую Англию, где один любознательный интеллектуал положил начало общему помешательству на данных. Звали его сэр Фрэнсис Гальтон[266].

Его имя не на слуху. И это странно. Он родом из известной семьи ученых, Чарльз Дарвин был его двоюродным братом (а Эразм Дарвин – их общим дедом)[267]. А сейчас, в XXI веке, множество его идей и разработок нашли самое широкое применение. При помощи доступных в то время средств ученый исследовал и измерял практически все, что попадалось под руку. Так, он считается одним из изобретателей дактилоскопии; Гальтон быстро понял, что отпечатки пальцев смогут дополнить и усовершенствовать антропометрическую систему идентификации преступников, предложенную Альфонсом Бертильоном[268]. К сожалению, одними научными достижениями память о Гальтоне не ограничивается: нельзя забывать, что он был расистом и внес свою лепту в укрепление ненависти к различным этническим группам в XX веке[269]. Как ни печально, эта проблема преследует нас и в XXI веке: широкий резонанс вокруг движения Black Lives Matter показывает, как мало продвинулось человечество на пути к искоренению враждебного отношения к тем или иным этническим группам. В любом случае в этой главе я хотел бы вспомнить опыт Фрэнсиса Гальтона в контексте измерения параметров личности человека в цифровую эпоху, а также провести небольшой экскурс в историю изучения психических характеристик.

Степень одержимости Гальтона измерениями по-настоящему можно оценить, лишь попав в его архив при Университетском колледже Лондона (UCL). Я всегда придерживаюсь следующего принципа: хочешь лучше понять исторический контекст – нет ничего лучше, чем погрузиться в него. В данном случае мне хотелось взглянуть воочию на оригинальные экспонаты, связанные с исследовательской деятельностью Гальтона, поэтому солнечным майским днем 2017 года я спустился в метро и отправился на станцию «Юстон-Сквер» на севере Лондона. Мы договорились о встрече с Субхадрой Дас, куратором архива Гальтона. Она хотела лично показать мне некоторые вещи ученого. Субхадра встретила меня у входа и проводила в две маленькие комнатки, где теснились многочисленные коробки с документами.

Перед встречей я написал ей имейл и попросил подготовить некоторые экспонаты, при помощи которых Гальтону, к примеру, удалось наглядно продемонстрировать статистический принцип «регрессии к среднему». Кстати, Гальтон считается прародителем концепции корреляции и внес большой вклад в развитие научных дисциплин, основанных на статистике, в том числе и психологии. В этой главе нам очень пригодится такое понятие, как коэффициент корреляции, уже упомянутое в главе 3.

Когда мы с Субхадрой вошли в архив, мой взгляд сразу упал на гипсовые головы. Часть архива напоминала комнату ужасов: казалось, что все белоснежные лица (прижизненные и посмертные маски), взятые из коллекции британского френолога Роберта Ноэля, сурово смотрят прямо на меня[270]. Современники Гальтона Франц Йозеф Галль и Иоганн Гаспар Шпурцгейм пытались[271] обнаружить взаимосвязь между чертами личности и формой черепа. Эта псевдонаука стала известна как френология, название переводится как «изучение разума» или «изучение души». Сегодня мы знаем, что череп никак не отражает особенностей находящегося внутри него мозга, а значит, никакие выводы о характере человека по форме черепа сделать невозможно. Однако в то время люди смотрели на вещи иначе. Франц Йозеф Галль путешествовал по европейским странам с коллекцией черепов преступников и душевнобольных и продвигал свои сомнительные выводы на частных лекциях, вероятно, больше напоминавших аттракционы на ярмарках. Как я узнал позже, в Музее науки в Лондоне (том, что на Кенсингтон-роуд) черепа, судя по всему, обычно использовали для психодиагностики. Предполагалось, что посетитель выберет из коллекции в коробке наиболее похожий на свою голову и прочтет пояснительную записку, которая поможет ему расшифровать секреты собственного «я»[272]. Что тут скажешь…

Несмотря на довольно странные научные изыскания, Галль и его ученик Шпурцгейм заняли достойное место в истории науки. Все-таки они понимали, что психические характеристики человека заложены в мозге (но ошибочно считали, что для изучения мозга полезно исследовать особенности черепа). Тем не менее Галль и Шпурцгейм не совсем заблуждались. Подробную информацию по этой теме вы можете найти в обзорной статье Дональда Симпсона в примечаниях[273].

Сегодня все чаще можно услышать мнение, что мы живем в век неофренологии[274]. Мы используем современные методы диагностики, такие как магниторезонансная томография (МРТ), чтобы делать вывод о личности и интеллекте человека – теперь уже не измеряя черепа, а исследуя объем и функции головного мозга. Безусловно, МРТ позволяет получить новые удивительные сведения о нашей психике. Однако и этот метод имеет свои ограничения. Например, изображения мозга, сделанные на современном оборудовании, пока не обладают достаточным качеством, чтобы мы получили полное представление обо всех происходящих в нем тонких процессах. Также МРТ хуже подходит для улавливания реакций мозга на внешние стимулы в миллисекундном диапазоне, чем другие методы визуализации, к примеру электроэнцефалография (ЭЭГ). Тем, кто интересуется данным вопросом, а также ограничениями, стоящими перед МРТ, я рекомендую книгу Рассела А. Полдрака «Читатели разума» («The new mind readers: What neuroimaging can and cannot reveal about our thoughts»)[275].