[…] Этому монаху следует продолжать жить в этой лесной чаще всю свою жизнь. Ему не следует уходить“.

— МН 17 (пер. SV)

Но если неустановившаяся осознанность не становится установленной, то бхиккху должен покинуть заросли джунглей той же ночью или тем же днём; он не должен продолжать жить там. Как и в случае с критикующим монахом, Бханте Ньянадипа отвечал на критику только таким общим образом, основывая свои замечания на Учении Будды без аргументации.

Бханте также обладал чувством юмора, которое было вполне здоровым. Он смеялся над своими прошлыми поступками, но никогда не смеялся над несчастьями других. «Уметь смеяться над собой — это нормально», — говорил он, — «но шутить ради забавы — нехорошо».

И такова манера речи мудреца (как перечислено в МН 27): он воздерживается от ложной речи и говорит только правду, заслуживает доверия и надёжен, воздерживается от злословия. Он не пытается разделить людей — напротив, он способствует дружбе, поддерживает согласие и воздерживается от резких высказываний. Он говорит мягкие слова и избегает сплетен. И он говорит в нужное время, о том, что является фактом, о том, что хорошо, о Дхамме и Винае. В нужное время он говорит такие слова, которые стоит запомнить, разумные, сдержанные и благотворные. Бханте Ньянадипа действительно был одним из таких благородных мудрецов.

Пребывая в лесу

Практика Бханте Ньянадипы заключалась в том, чтобы избегать привязанности к жилищу. Когда он находил подходящее место для проживания, и жители деревни предлагали ему установить кути, он давал им простые инструкции по постройке. В первые годы эти кути были трёхстенными глинобитными хижинами, пол в которых был из сухой грязи и коровьего навоза, а крыша — из пальмовых листьев. Через несколько лет полы в лаггальских хижинах были заменены на бетонные, поскольку термиты проникали в жилища через землю. А их простые крыши были заменены либо черепицей, либо смоляными листами. Во время строительства Бханте мог наблюдать со стороны, но он не вмешивался в работу жителей деревни, поскольку знал, что они умеют строить такие хижины и получают огромное удовольствие от своей работы. В конце концов, эти кути были их даром, а монах должен просто принимать и ценить то, что ему дают. Всё было построено только жителями деревни и только за их счёт.

Хотя кути были подходящими, жители деревни благосклонными, а лес — спокойным, Бханте никогда не оставался в одном месте надолго. На самом деле, после покидания Бундалы в 1978 году, кажется, что он редко оставался где-либо более двух лет. Его практика непривязанности отчасти была направлена на то, чтобы не дать себе чрезмерно свыкнуться с местом проживания. А при длительном пребывании отношения с деревенскими жителями могли стать слишком близкими и безбедными. Кроме того, со временем его местонахождение стало бы широко известно и привлекало бы всё больше и больше людей, желающих встретиться с ним и предложить что-то в дар. Другой причиной, побудившей его двигаться дальше, могло быть желание поддерживать то чувство незащищённости и новизны, которое должен испытывать бездомный скиталец — ведь монах всегда должен избегать слишком комфортного существования, чтобы не вызвать самодовольства.

Есть история о Бханте, когда он жил в пещере в Синхарадже: местный послушник спросил, может ли он остаться там, и Бханте в ответ предложил пещеру. Он просто “отпустил” её, хотя пещера его вполне устраивала. «Всё в порядке», — подумал он, — «ещё много лесов и много возможностей, и я должен быть доволен всем, что придёт». И он ушёл, уступив это место молодому монаху.

И когда Бханте оставлял кути, он полностью отпускал его, отказываясь от всякого контроля над ним. Он был счастлив, если кто-то другой мог пользоваться им, но не беспокоился, если хижина разрушалась и возвращалась обратно к природе. Даже когда он основал общину в Лаггале, он не считал себя её лидером. Сангха как единое целое сформулировала те немногие правила, которые были ей необходимы, чтобы сохранить свою целостность, не дать ей погрязнуть в мирских отвлечениях и тем самым приобрести дурную репутацию. Даже в отношении этой важной обязанности Бханте не хотел становиться управляющей силой. Он лишь хотел вдохновлять монахов практиковать в лесах, но не быть их учителем — Дхамма их учитель. Он вносил свою лепту в поддержку Сангхи, но только в той мере, в какой это не мешало его независимости и уединению.

Значительную часть практики Бханте составляли долгие прогулки по лесу. Иногда он бродил со своими картами и компасом и исследовал новые места, ночуя в дуплах больших деревьев или на куче листьев под широким навесом из них. Он не носил с собой ни палатку, ни спальный мешок. Он просто расстилал на земле свою купальную одежду и ложился на неё. Или, возможно, он просто забредал в одно из старых кути. Если оно не использовалось, он мог остаться там на некоторое время, но если его занимал другой монах, Бханте не просил его покинуть жилище, даже если это был новопосвящённый послушник.

Этот подход Бханте иллюстрирует история о молодом лесном монахе, который остановился в одном из кути Лаггалы. Когда Бханте пришёл к нему, молодой монах из уважения и смирения охотно предложил освободить жилище для его пользования. Но Бханте, которому в то время было шестьдесят восемь лет, который был старшим и очень почитаемым старейшиной Сангхи, не принял предложение, как сильно ни пытался настаивать на этом монах. Вместо этого он вполне удовлетворился тем, что прошел ещё немного и заночевал где-то в глубине леса. Но с наступлением темноты пошёл мелкий моросящий дождь, и молодой монах, теперь уже обеспокоенный, взял свой факел и отправился искать Бханте в лесу. Когда юноша шёл среди деревьев в темноте с факелом в руке, Бханте заметил его свет, позвал его, и молодой монах нашел Бханте, спокойно сидящего на гибком коврике без лампы и зонтика.

Молодой монах был немного шокирован и предложил Бханте вернуться и укрыться от дождя в кути. Но Бханте отказался. Монах пригласил его во второй, а затем и в третий раз, но Бханте по-прежнему отказывался принять приглашение, твёрдо решив остаться на прежнем месте. Поскольку Бханте так привык к лесной жизни, он не понимал, почему это должно быть большой проблемой. Монах сказал Бханте: «Когда Будду просят три раза, он соглашается», — думая, что тогда Бханте примет его приглашение. Но Бханте Ньянадипа ответил: «Когда человека просят три раза, а он всё равно говорит “нет”, то это следует понимать