– Не верну, – вежливо согласился Рамзи.

Плотно сжав губы, старик сердито отвернулся от него, чувствуя себя сбитым с толку и немного растерянным. Он не ожидал, что ему так и не удастся вывести Рамзи из себя, и не знал, что делать дальше. Он был готов столкнуться с гневом, даже с ненавистью, но никак не с холодным равнодушием и дьявольской непроницаемостью.

Похоже, надо попробовать другую тактику.

– Прими мое предложение, – Теперь маркиз старался говорить с той же ледяной вежливостью, которая так хорошо давалась его внуку. – Я никогда не поверю, что тебе нравится так жить. Жить как нищий, как пария, подбирая объедки со столов тех, кто стоит выше тебя, сознавая при этом, что они ничем тебя не лучше.

– Довольно вкусные объедки, – улыбнувшись, заметил Рамзи.

Не обратив внимания на это легкомысленное замечание, маркиз пристально вглядывался в лицо внука, стараясь заметить хоть какой-то знак, что тот задет за живое, какой-то намек на эмоцию.

– Ты же должен ненавидеть все это! Ты, которому досталась гордость матери и отца.

– Ненавидеть – что?

– Жалость, покровительство. Они ведь тебе как кость в горле.

Никакой реакции.

– Они хоть здороваются с тобой, когда вы встречаетесь на улице? Приглашают тебя в свои клубы? Да? Но лишь для того, чтобы ты продемонстрировал там свое искусство. Как цирковой медведь.

Даже не моргнул.

– А их жены и дочери разговаривают с тобой? – Показалось, или действительно уголок его рта чуть-чуть напрягся? Неужели наконец-то удалось нащупать больное место? Был только один способ выяснить это – надавить сильнее. – Глупый вопрос! Конечно, и весьма охотно. Достаточно взглянуть на тебя! – Маркиз, словно размышлял вслух. – Они, разумеется, разговаривают с тобой, но ... лишь после наступления темноты. Или на задних лестницах своих особняков, пока их мужья пьют или играют в карты.

Ошибка. Лицо Рамзи опять стало спокойным. Маркиз поспешно попытался восстановить утраченное преимущество.

– Нет, – возразил он сам себе, – нет, у твоей дамы, скорее всего, нет мужа. Вряд ли ты согласился бы делить ее с кем-то. Кто она? Вдова? Или юная леди, скучающая без приключений? И что она? Позволяет тебе всякие вольности в карете, задернув шторки, или в самом темном уголке увеселительного сада? А утром, когда вы встречаетесь во время прогулки верхом, делает вид, что не знает тебя?

Попал! Мгновенная вспышка эмоций отразилась в холодных синих глазах.

– Я позову Гаспара, он вас проводит.

– Ты слишком горд для того, чтобы служить тайной забавой для какой-нибудь знатной дамы. Ты не похож на проститутку.

– Вы ничего не знаете обо мне. – В голосе Рэма слышалось несомненное напряжение.

– Напротив, я очень много знаю о тебе. Я наводил справки. Я знаю о состоянии твоего кошелька, о твоих знакомых, о том, как ты проводишь время. Я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь. Например, я знаю, что ты унаследовал от своего отца ненависть к компромиссам и уступкам. И его обаяние. Кажется, ни одна женщина не могла бы устоять перед ним, если он действительно сильно ее хотел. Думаю, и тебе они редко отказывают. Вернее, не думаю, а знаю, ведь твоя репутация ни для кого не является тайной.

Рамзи пожал плечами:

– Вы непоследовательны, сэр. То вы уверяете, что с такой внешностью я могу быть только чем-то вроде болонки, то говорите, что стоит мне поманить пальцем, и женщины готовы навсегда погубить себя ради моих прекрасных глаз.

– Наверное, я неясно выразился, – вкрадчиво объяснил маркиз. – Они готовы погубить себя, но не более чем на пару часов. А потом, встав с твоей постели, они быстро приходят в себя и опять становятся благоразумными. Такие леди, на которых ты мог бы жениться, леди из высшего общества, обычно бывают очень осторожны. Они знают, что страсть проходит, а за любовь приходится платить очень дорого.

– Леди, на которых я мог бы жениться? – недоверчиво переспросил Рамзи. – Но вы же ничего, ровным счетом ничего не знаете о том, что мне надо. Если в один прекрасный день мне придет в голову идея продолжить свой род, то найдется множество добродетельных ...

– Дочерей лавочников? – Маркиз засмеялся, качая головой. Он все-таки выполнил то, что задумал. Слабое место найдено. Об этом со всей очевидностью говорит и легкий румянец, окрасивший бледные щеки внука, и еле заметное дрожание ноздрей. Этот дурак влюбился! В леди! В леди, которой он не нужен. – Нет, Рамзи Манро, ты был рожден для роскоши, ты рос, как молодой калиф. Тебя с самой колыбели научили ценить лишь только самое лучшее, изящное, тонкое. Посмотри сам. У тебя мало ценных вещей, но те, что есть, – отменного качества. Много ли нищих владеют драгоценным японским клинком семнадцатого века? А кто из них украшает свой галстук золотой розой? – Никакого сомнения, что на этот раз маркизу удалось задеть его за живое. – Подумай над моим предложением.

– Мне не над чем думать. Мне не надо ничего из того, что принадлежит вам. Я не хочу ни вашего имени, ни денег, ни титула.

– Но возможно, их захочет та, из-за которой ты потерял голову. Прими мое предложение. Вместо того чтобы несколько часов использовать твое тело, она, возможно, согласится всю жизнь использовать твое имя. – Маркиз поднялся, тяжело опираясь на трость из слоновой кости, и медленно подошел к Рамзи. – Да, я вижу, что существует такая женщина. Мне знакомы эти приметы. Я видел их раньше. У твоего отца. А ты очень похож на него. Значит, ты будешь стремиться во что бы то ни стало получить ее. И только на тех условиях, которые подсказывает тебе честь. Но ты ей не нужен. Во всяком случае, открыто. И тебе это прекрасно известно. Кажется, несколько лет назад уже была какая-то юная леди?

– Убирайтесь! – Руки молодого человека непроизвольно сжались в кулаки.

Маркиз удовлетворенно улыбнулся.

– Разве хоть одна леди согласится отказаться от чести, своей семьи, общества, да еще только ради того, кто ты есть сейчас? Твой отец, по крайней мере, обладал немалым преимуществом: он был богат сверх меры и являлся наследником титула. А ты? Незаконнорожденный, у которого к тому же нет ни гроша.

– Я сказал, чтобы вы убирались!

– Скажи мне только одно: эта леди ... Тебе хотя бы известно ее настоящее имя? Или она оказалась слишком предусмотрительной, чтобы назвать тебе его?

Маркиз взглянул на судорожно сжатые, дрожащие руки Рамзи и заколебался. Такого с ним уже давно не случалось. Как пристально он ни изучал своего внука, ему все-таки не было известно, где находится та грань, которую нельзя переступать: Он же не знал, что сделали с ним в той французской тюрьме, и кем он стал после нее. Но как бы там ни было, он не может уйти отсюда, пока не сделает все для того, чтобы у рода Котреллов появился законный наследник.

– Ты так похож на него, Рамзи. Ты умрешь, если не добьешься того, чего желаешь. Только зачем умирать? – прошептал маркиз. – Ты можешь иметь все, что захочешь.