– Это не смешно.

– Совсем не смешно. Поэтому они подтвердили это дважды.

Художественный кинофильм "Убрать Перископ"

21 августа 1936 года. Мадрид.

Тухачевский чувствовал себя уставшим и замотанным. Перелет дался ему тяжело.

Назначение в Испанию стало для Михаила Николаевича совершенно неожиданным. Утром, что само по себе было необычно, его вызвали в Кремль. Там "Хозяин" неожиданно – как обухом по голове – поставил новую задачу. Остаток дня прошел в "беготне" по наркомату – приходилось срочно сдавать дела и, одновременно, готовиться к командировке. Уже после заката он ненадолго заскочил домой. Поцеловал жену, наскоро поужинал, схватил заранее собранный чемодан и через два часа, поздней ночью, уже поднимался по трапу самолета, вылетающего на юг.

Самым печальным было то, что довести до конца работу комиссии при наркомате обороны ему не дали. Тем более, что до контрольного отчета оставался месяц. Но Хозяин рассудил иначе. У Тухачевского были тревожные предчувствия, однако он старался не переживать, сосредоточившись на работе. Ему отказали в проведении сложных двухсторонних учений. Вместо этого Сталин прямо сказал о том, что если Михаил Николаевич считает состояние РККА отвратительным и знает, как сделать, чтобы поднять ее боеспособность, то путь едет в Испанию, и на деле докажет свою правоту. Формально он улетал в Испанию военным советником, но еще в Москве стало понятно, что "доказательство правоты" будет идти в форме непосредственного руководства каким-либо воинским формированием, выделенным маршалу на месте по согласованию с президентом Испанской республики и старшим военным советником СССР в Мадриде – корпусным комиссаром Берзиным. Поэтому Тухачевский летел в Испанию без какого-либо ясного представления о том, что ему поручат и чем конкретно придется заниматься.

Так и случилось, что Михаил Николаевич Тухачевский, маршал Советского Союза, оказался в славном городе Мадриде в числе первых советских военных специалистов, идущих на помощь "братскому испанскому народу", по крайней мере социалистической его части.

Трое суток утомительных перелетов и бесконечных ожиданий в аэропортах. Москва.

Симферополь. Барселона. Мадрид. Спешно собранная эскадрилья тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 смогла выполнить сложную боевую задачу и доставила сорок семь командиров разного уровня и специальностей, включая маршала, а также некоторое количество современного вооружения, которое начало подготавливаться еще 26 июля. Двенадцать ТБ-3 были загружены военным имуществом настолько, насколько только было возможно, при сохранении дальности перелета. Там было много всего интересного, но основную ценность составляли двадцать два крупнокалиберных пулемета ДК, сто семь ручных пулеметов ДП-27 и четыреста пистолет-пулеметов ППД-34…

С первых же минут на испанской земле маршал решил отнестись максимально ответственно к поставленной перед ним задаче. Завел журнал, в который стал вносить все более-менее значительные события. Ведь ему потом нужно будет в Москве отчитываться. Взял в оборот президента Асанью, добиваясь от него выделения добровольцев, вооружения и прочих ресурсов для начала создания хотя бы полка. Ведь смешно сказать – у Испанской республики не было даже этого. Одни милиционные иррегулярные формирования, практически лишенные управления. Да и прочих забот хватало. 24 августа, после нескольких дней препирательств, Мануэль Асанья наконец-то подписал приказ о формировании "Красного полка" регулярной армии или гвардии, как было сказано в приказе, Испанской республики. Командиром этого воинского подразделение назначался излишне активный маршал. Маршал на должности полковника…

Тухачевский не знал, как на это реагировать и, поначалу, хотел поднять скандал.

Но потом, поразмыслив несколько минут, пришел к выводу, что Сталин не простит такого заскока, поэтому Михаил Николаевич с удвоенной энергией взялся за работу.

Какой-никакой а шанс доказать партийным товарищам, что он чего-то стоит не только на словах…

Через пару недель Слуцкий докладывал Сталину:

– Президент Асанья поступил точно так, как вы его просили в своем письме.

Товарищ Тухачевский был им назначен командиром вновь создаваемого полка.

– И как наш "Бонапарт" отреагировал? – Спросил Сталин с нескрываемым любопытством.

– Говорят, что пару минут пребывал в ступоре, да лицо покраснело. А потом поблагодарил президента Испанской республики и незамедлительно приступил к делам.

– Слышали о том, чтобы он кому-то сетовал на такое назначение?

– Нет. Он вообще ни с кем это не обсуждал. Наши люди провели несколько провокаций, дабы услышать его оценки назначения, но он либо не реагировал на них, либо отвечал немногословно и одобрительно.

– В самом деле? – Неподдельно удивился Сталин.

– Да. Он говорил, что если в армии, положенной маршалу, нет и одного полка, то ему его и создавать. В ходе нескольких провокаций наши люди пытались подшучивать над этим "повышением", но он очень резко их осаживал. Даже написал рапорт о выводе трех самых активных провокаторов из состава экспедиционного корпуса РККА в Испании и замене их на более ответственных товарищей.

– Вы их заменили?

– Они сейчас в Симферополе.

– Это хорошо. – Кивнул Сталин. – Если "Бонапарт" не сорвется, то будет просто замечательно. Кстати, что с этими рейсами?

– Завтра вылетит третья партия. Мы опасаемся нападения итальянских ВВС. Из Симферополя пришла телеграмма, что во время последнего рейса их встречали несколько итальянских истребителей. Но напасть не решились.

– И как вы поступите?

– Можно попробовать проработанную в новой военной доктрине тактику плотного строя. Три эскадрильи ТБ-3 – тридцать шесть тяжелых бомбардировщиков, идущих плотным строем под прикрытием трех сотен пулеметов – это очень грозная сила.

Даже если итальянские истребители их и атакуют, то вряд ли им это сойдет с рук.

– Сколько вам нужно времени, чтобы перестроить запланированный график полетов?

– Сутки. Нужно подготовить самолеты.

– Хорошо. Проект постановления у вас с собой?

– Да.

– Давайте я завизирую. – Сказал Сталин, принимая спешно извлекаемый из папки листок. – Как продвигаются дела по подготовке морского конвоя?

26 сентября 1936 года, утро. Предместья Мадрида. Штаб "Красного полка".

На третий день после подписания приказа начали подходить первые пополнения.

Большего сброда Тухачевский не видел со времен Гражданской войны в России. Как раз во времена Польского похода, когда спешно собранных "под ружье" мужиков какие-то болваны посчитали солдатами. Впрочем, он тоже в то время думал не лучше… точнее Его Светлость Михаил Николаевич Тухачевский вообще о таких вещах не думал.