Тамаров, недолго думая, перевернул своего последнего противника и поднял клапан нарукавного кармана. Знал по опыту, что в этом кармане «краповые» обычно носят индивидуальную аптечку. Аптечка оказалась на месте. Выбросив все ненужное себе в карман, чтобы не показывать преследователям, что потребовалась аптечка, хотя его противник скоро в себя придет и сможет сообщить, что из двоих один передвигается с проблемами, Артем Василич нашел три шприц-тюбика промедола. Бессарион все понял, выставил вперед ногу, и Тамаров ввел инъекцию прямо в мягкие ткани подъема ноги.

– Через тридцать секунд танцевать сможешь. Погнали…

Относительно способности Бессариона танцевать Артем Василич, конечно, погорячился. Тем не менее подполковник Мерабидзе пошел сначала с помощью самого Тамарова, а уже через полминуты самостоятельно.

– Куда идем? – спросил он.

– В село…

– Нас там ждут?

– С нетерпением…

– Что там делать?

– «Краповые» в село пешком вошли?

– Приехали, наверное…

– Значит, транспорт должен быть… Без транспорта нам не оторваться. Будем транспорт захватывать…

– С моей ногой только этим и заниматься, – выразил Бессарион свой скепсис.

– Я, слава богу, не имею дурной привычки в футбол человеческими головами играть, – выразил Артем Василич свой скепсис по поводу школы рукопашного боя, уроками которой пользовался грузинский подполковник. – Буду сам захватывать. За руль сядем, там уж пусть погоняют. Хотя бы с десяток километров дистанцию создать… И река рядом. Нам надо еще через мост прорываться… Не пешим же ходом… С твоей-то ногой… Футболист!

* * *

Что с переломом ходить можно вполне успешно, не знает только тот, кто никогда ноги не ломал. Артему Васильевичу удавалось такое удовольствие получать не меньше пяти раз, насколько он смог навскидку вспомнить, и потому он подгонял усиленно берегущего ногу Бессариона, который с такой травмой встретился впервые и опасался последствий.

– Оставишь ты меня, Василич, на всю жизнь хромым…

– А ты предпочитаешь, чтобы я тебя на всю жизнь покойником оставил? «Краповые» международных посредников приглашать не будут. Вспомнят, как ты им голы забивал, и забьют тебя ногами до смерти. Если тебе такое нравится…

– Не очень…

– Тогда не спорь. В мохнатые лапы к «краповым» друзьям нам с тобой сейчас попадать никак нельзя, хотя они нас, кажется, со всех сторон паутиной окружили… Будем прорываться…

Они спустились к каменному заборчику через огороды, преодолев самый короткий интервал между заборами и зарослями с наиболее возможной для Бессариона скоростью, и никто пока не выстрелил им вслед. Кусты, которые обыскивали «краповые», прятали не только самих преследователей, они прятали от их взглядов и беглецов, заросли покинувших. И они этим пользовались умело. Бессариону с трудом далось преодоление последнего препятствия. Заборчик был высотой до пояса, хотя издали казался более низким. Пришлось, корчась от боли, сесть на забор, потом перенести сначала здоровую ногу, за ней сломанную, потом спрыгнуть на здоровую ногу. Промедол, конечно, действовал, но не настолько сильно, как хотелось бы. Вообще, как замечал Тамаров, этот сильный обезболивающий препарат, относящийся к наркотическим лекарственным средствам, помогает лучше, когда поражены мышцы. Но при этом и на голову влияет. И потому он не делал напарнику вторую инъекцию, которая могла бы боль снять более основательно, но соображал бы при этом Бессарион плохо. А им сейчас нужны были две свежие головы.

Следующая часть пути шла как раз там, где недавно проходили гусиным шагом «краповые», поднимаясь к зарослям. Но гусиный шаг для грузинского подполковника сейчас был совершенно неприемлем. И Артем Василич приказал напарнику идти медленно, стараясь не хромать, и в полный рост. Чтобы ни у кого не возникло мысли, что человек прячется. Сам же он просто пополз, потому что видел из кустов идущих гусиным шагом «краповых» и понимал, что при таком переходе и они его могут увидеть. А так они увидят только одного человека, неубегающего, непрячущегося, и это введет преследователей в замешательство.

Бессарион пошел, почти не хромая, хотя и корча рожи самому себе, но со стороны он выглядел, наверное, важно прогуливающимся. Артем Василич оценил это.

– Вот так и топай. Лучше быть артистом, чем футболистом. Это спасти может…

– Где ты так быстро ползать научился? – не остался в долгу Бесо.

– К Олимпийским играм готовился. Слух был, что ползанье в программу включат…

Грузинский подполковник, чтобы угнаться за ползущим по-пластунски российским подполковником, вынужден был потерять важность поступи.

– Поспешишь – «краповых» насмешишь… – предупредил Тамаров.

Бессарион пошел медленнее.

– Безлапого не видно? – спросил Артем Василич.

– Спрятался… Заметил, наверное, что мы идет… Боится…

– С двустволкой не выскочил бы. Будь настороже… Чеченца напугать сложно. Наверняка у него какой-нибудь крюк есть, чтобы из ружья стрелять. Этот народ без оружия себя к человеческому роду не относит. С оружием чеченец – человек. Нечем стрелять, что-нибудь придумают… Я с таким уже встречался…

Так они добрались до высоких и густых кустов, за которыми, спрятавшись от взглядов сверху, можно было перевести дыхание. И Бессарион остановился, и Артем Василич встал и выпрямился. Но долго отдыхать не пришлось. В доме, к которому относился огород, раскрылась задняя дверь, и на высокое крыльцо вышла пожилая женщина, приложила ко лбу руку козырьком, рассмотрела гостей и заспешила к ним.

– Здравствуйте, – сказала женщина по-чеченски.

Тамаров сделал вид, что не понимает чеченский язык, как раньше показывал, что не понимает грузинский.

– Здравствуйте, – на чеченском же языке, и довольно чисто, ответил грузинский подполковник. – Извините, что мы через ваш двор проходим.

– Мы уже все давно отвыкли извинения слышать. Проходят и проходят, кому где надо. Хорошо, если не стреляют в окна. А то всякое бывало… Это вас ловят?

– Нас.

– Это сосед наш вас показал, – женщина кивнула в сторону соседнего дома, – он нехороший человек, не верьте ему… Он бывший мент и многих предал…

– Мы уже один раз поверили, больше не хочется.

– Могу я вам чем-то помочь?

– Если бы что-то перекусить дали…

– Сейчас принесу…

– Вы договаривайтесь здесь, а я пойду посмотрю, что на улице делается… – по-русски сказал Тамаров.

– Я по-русски не понимаю, – сказала женщина.

Мерабидзе перевел. Она кивнула, но посчитала, что больше договариваться не о чем, и заспешила в дом.

– Что она? – спросил Артем Василич.

– Накормит…

– В доме? Ловушка…