Барнелл откашлялся.

– Сир, там стоит какой-то нищий калека, который просит разрешения поговорить с вами. Он уверяет, что у него чрезвычайно важные сведения.

Король поерзал на кресле и смерил своего секретаря таким удивленным взглядом, что Барнелл снова смутился.

– Он кажется безобидным, сир. Эдуард неожиданно рассмеялся. Он только что вкусно поел и выпил два кубка сладкого вина.

– Говоришь, нищий калека, Робби? Старый попрошайка, что предпочитает подаяние короля простой солдатской монете? Побирушка, который предложил тебе поделиться деньгами, если я ему их дам?

Отвечай, Робби, или ты проглотил язык и лишился рассудка?

"Король играет со мной, – подумал Барнелл с облегчением, – по крайней мере не гневается”. Эдуард хищно улыбнулся, напоминая в эту минуту волка, загоняющего ягненка. Завидев эту улыбку, подданные начинали униженно пресмыкаться перед повелителем. Секретарь подошел ближе.

– Это не простой нищий, сир. Я полагаю, он достоин времени и аудиенции вашего величества. Старик не обычный христарадник, подходящий для…

Эдуард перебил Барнелла:

– Приведи его сюда, Робби. И моли Бога, чтобы ты не ошибся, иначе я вылью на тебя содержимое твоей чернильницы.

Барнеллу очень не хотелось возвращаться к королю. Он вышел из шатра, пропустив древнего старца. “Ради всех святых, – подумал Эдуард, – старый дурень воняет, как мокрый баран, и того гляди упадет и испустит дух, настолько он слаб и немощен”. Старик издал нечто вроде кудахтанья и отвесил низкий поклон. Но тут же очень бодро выпрямился.

– Ты хочешь денег, – сказал король, нахмурившись.

Нищий крякнул.

– Нет, щедрый сир, я хочу женщину, которая согревала бы мою постель, женщину, удивительно прекрасную, с большой грудью и…

Король в недоумении уставился на просителя.

– …и роскошной задницей. Женщину, чья кожа нежна, как кроличье брюшко, а грот глубок, словно колодец, для моего могучего жезла.

Повелитель расхохотался.

– Может быть, сначала предложить тебе женщину, чтобы искупать тебя? Кто ты, нищий? Простым бродягам не пристало так дерзко говорить со своим повелителем! Отвечай, мне надоело твое фиглярство.

– Как вы нетерпеливы, сир. Я слышал, что даже лучшие актеры Лондона плачут от вашего невнимания. Почему…

– Кто ты такой, наглый мужлан? – зарычал король, поднимаясь с кресла. К его удивлению, старик не затрясся от страха, даже не отступил назад. Он широко ухмыльнулся и принял еще более вызывающую позу. Затем совершенно неожиданно нищий сорвал с лица накладные усы и бороду. Король с недоумением наблюдал за этим превращением, онемев от удивления.

Перед ним стоял Роланд, высокий, худой, с гордой осанкой, и проводил по зубам тыльной стороной ладони. Ладонь сделалась черной, а зубы белыми. Король покачал головой.

– Боже мой, Роланд! Неужто я и впрямь забыл, как легко ты можешь преображаться. Я соскучился по тебе, грубиян ты этакий! – Он обнял молодого человека. – Клянусь святым Эндрю, ты должен помыться.

– Ага. Я нашел этот бараний помет по дороге сюда. Буду держаться подальше от вас. Сначала я попрошу вас о милости, а потом искупаюсь. У вас есть время, чтобы выслушать мою просьбу, сир?

– Робби сказал, что ты – нищий, достойный просить короля о милости. Но что, Роланд, если я скажу “нет”?

– В таком случае мне придется поведать вам о моих приключениях в Париже, где дамы совершали торжественные обряды и церемонии над моим бедным телом с большим энтузиазмом и изобретательностью. Ах, сир, эти откровенные и непристойные рассказы заставят вас облизнуться.

– Я желаю услышать и твою просьбу, и подробный рассказ о твоих приключениях. Роланд ухмыльнулся.

– Вот и ответ на мольбы бедного нищего. Я понятия не имел, что делать, а вы, как благородный рыцарь, приходите мне на помощь. По крайней мере я надеюсь на ваше покровительство.

– Ты говоришь загадками, Роланд. Иди сюда и садись. Робби, прекрати бормотать и возвращайся. Я хочу, чтобы ты защитил меня от этого наглого нищего.

– Но мой запах, сир…

– Ерунда. Не приближайся ко мне больше чем на три фута, и я потерплю.

Дария стояла около узкого окна, выходившего во внутренний двор, и дрожала от страха. Час назад прибыл священник, и граф, сгорая от нетерпения освятить свои отношения с ней в глазах Бога, объявил ей о том, что брачная церемония состоится этим вечером.

Дарии было неимоверно трудно оставаться покорной, но она превозмогла отчаяние и спросила ровным голосом:

– А как насчет визита короля, милорд? Разве вы не ожидаете его в ближайшее время?

– Я молю Всевышнего, чтобы его королевское величество не спешило. Он может приехать и завтра – я не против.

Она не поднимала глаз, а в ее голове одна за другой возникали разные идеи, но почти все бесполезные. Немного помолчав, граф продолжал:

– Я сдержал клятву, Дария. Теперь ты знаешь, что я человек чести, и у тебя нет причины избегать меня.

Да, он сдержал слово. И сегодня вечером возьмет ее. Девушка молилась о том, чтобы король приехал как можно скорее. Она пристально всматривалась вдаль, но не видела ничего, кроме непроходимых лесов да крутых гор.

Граф смотрел на нее, нахмурившись.

– Оденься так, как подобает невесте графа Клэра. Ты меня понимаешь, Дария? Я хочу, чтобы ты улыбалась и показывала всем, что выходишь за меня замуж по доброй воле.

Девушка кивнула. Он еще мгновение глядел на нее, затем схватил и прижался губами к ее губам. Дария закрыла глаза, заставив себя не сопротивляться. Его влажный язык проник ей в рот, и девушке захотелось плюнуть ему в лицо. Он отпустил ее и сказал:

– Я женюсь на тебе, несмотря на то что твой презренный дядя не прислал приданое. Ну ничего, я подам петицию королю, и то, что по праву должно принадлежать мне, будет моим. – При этих словах он победоносно потер руки и заключил:

– Дэймон Лемарк бессилен, поскольку на моей стороне будет король. Он, конечно, станет орать и выть, но это ему не поможет. Наконец-то я победил!

Граф круто повернулся и вышел, оставив ее одну. Дария смотрела ему вслед, опасаясь, не лишился ли он рассудка.

Внезапно ее сердце сжалось от воспоминания о чем-то жизненно важном… Она выглянула во двор, и, хотя не увидела там ничего нового, у нее вновь возникло странное чувство, будто она знает то, что произойдет. Может быть, она окончательно свихнулась?

И тут Дария заметила его. Согбенный старик с густыми спутанными белыми волосами ковылял в своих лохмотьях к колодцу, подволакивая правую ногу. Девушка впилась в него глазами, вне себя от радости, снова и снова повторяя его имя, и он поднял голову. Она увидела морщинистое лицо, обнажившиеся в улыбке гнилые черные зубы.