Отклонения, как с переборками и на “Адмирале Макарове”, благополучно перекочевавшие в чертежи петербургских крейсеров, обнаружились при воплощении проекта в металле на стапеле. Строго следуя образцу при сооружении корпуса, строители, однако, не могли отказаться от извечного соблазна к местническому творчеству в дальнейших работах, сводивших на нет преимущества серийной постройки. Как писали Н.И. Дмитриев и В.В. Колпычев, изменения утвержденных чертежей производились “с различными судовыми устройствами, как например, шлюпбалками, мачтами, мостиками, боевыми рубками, судовой вентиляцией, как общей, так и специальной для погребов, паровым отоплением, рефрижерацией, системами водоотлива и затопления, элеваторной подачей снарядов и целым рядом более мелких судовых устройств и поделок”.

Являла себя и давняя наклонность МТК к легкомысленным волюнтаристским решениям. Без задержек утвердив тип боевой рубки “Адмирала Макарова”, МТК вскоре (в том же почти составе) признал их совершенно неудовлетворительными, и затем в продолжение двух лет размышляя над тем типом, который следует снабдить “Баян” и “Палладу”.

Как докладывал в МТК Главный корабельный инженер С-Пб порта 1 апреля 1905 г.: “Для двух крейсеров типа “Баян” в Новом Адмиралтействе была завершена разбивка на плазе подводной части корпусов, заказаны штевни и кронштейны гребных валов. Их модели находились в работе. Руководствуясь чертежами, доставленными заводом “Форж и Шантье”, были изготовлены соответствующие чертежи”. Координации, однако, налажено ие было, и оказались возможны такие нелепые ситуации, когда строителям крейсеров в России (это случилось 31 марта 1905 г.) от инженеров фирмы становилось известно, что МТК (не сочтя нужным дать знать Новому Адмиралтейству!) изменил на “Адмирале Макарове” конструкцию набора за броней. Из- за этого оказывались негодными стойки, уже изготовленные для двух крейсеров.

Весь год от наблюдающих во Франции продолжали (через ГУКиС и МТК) поступать и соответственно перерабатываться чертежи “Адмирала Макарова”. Ход работ на этом корабле продолжал диктовать и порядок работ на крейсерах в Петербурге.

13 июля 1905 г. Главный корабельный инженер С-Пб порта Д.В. Скворцов (как бесценны были бы для нас, будь они написаны, записки этого самого, наверное, многострадального инженера, которому пришлось пережить гибель в Цусиме кораблей, которым он отдал лучшую часть своей жизни!) пытался прояснить сознание временщиков из безуспешно реформировавшегося МТК. Он писал, что постройка крейсеров “Баян” и “Паллада” производится по спецификациям, выработанным на заводе “Форж и Шантье” и утвержденным МТК для крейсера “Адмирал Макаров”, а также в соответствии с чертежами, переданными “частным образом г-ном Реффо” (Роль этого представителя или посредника фирмы в документах не освещена-P.M.).

Поскольку фирма планирует спустить “Адмирал Макаров” на воду в августе и во всяком случае — не позднее декабря 1905 г., надо предполагать, что на заводедолжны быть “разработаны все чертежи внутреннего расположения и полная нагрузка его точно вычислена”. Так как, напоминал Д.В. Скворцов, до сих пор постройка крейсеров производилась сообразно с чертежами и нагрузкой старого крейсера “Баян”, а также по чертежам от Реффо, то во избежание перегрузки и каких-либо отступлений от крейсера “Адмирал Макаров” надо от фирмы официально потребовать свод полной его нагрузки “по статьям корпуса, систем, вооружения и проч.”, а также первоочередно требовавшиеся 33 чертежа. Все эти сведения крайне необходимы для постройки кораблей в Петербурге, “так как утвержденные спецификации особенно по системам недостаточно разработаны, чтобы по ним можно было проектировать чертежи…”.

Как всегда происходило на казенных предприятиях, постройка корпуса совершалась достаточно скоро (выручала предварительная заготовка материалов и налаженность технологии), и корабли были спущены на воду — “Паллада” 28 октября 1906 г., а “Баян” — 2 августа 1907 г. Эти сведения подтверждаются и рапортами строителей. “Паллада” после спуска имела осадку носом 6 фут 8 дм, кормой 13 фут.

Переживавшееся флотом время послецусимской смуты наложило свой отпечаток на традиционную церемонию официальной закладки кораблей. Вместо привычного ритуального крепления при закладке на открытой обзору днищевой части конструкции находившейся в начальной стадии сборки корпуса, доски па двух крейсерах (приводился эскиз их расположения) крепили в тесном пространстве уже сформировавшихся отсеков. Почему-то (возможно в начале ради экономии, чтобы не тратиться на серебряные доски, полагали обойтись без закладки) эту церемонию провели в день спуска корабля на воду. Доски имели размеры меньше, чем на “Рюрике” (15,4x10,3 см) и отличались не только величиной (13,4x7,5 см для “Паллады” и 13x10,1 см для “Баяна”), но и перечнем успевших смениться должностных лиц. “38-пушечный двухвинтовой крейсер 1 ранга “Паллада” был заложен в присутствии морского министра вице-адмирала Бирилева. На обратной стороне доски перечислялись командир С-Пб порта контр-адмирал Греве, Главный инспектор кораблестроения генерал- лейтенант Ратник. И.д. ГКИ СПб порта старший судостроитель Египтеос, строитель, инженер младший судостроитель Лебедев.

При закладке “36-пушечного двухвинтового броненосного крейсера 1 ранга “Баян” присутствовал морской министр генерал-адъютант Диков. Назывались товарищ морского министра контр-адмирал Бострем, командир С-Пб порта контр-адмирал Петров, главный инспектор кораблестроения генерал-майор Титов, главный корабельный инженер С-Пб порта генерал-майор Скворцов, строитель полковник Мустафин.

Каталоги закладных досок (ЦВМБ, Л., 1974) не сообщают, как выглядели силуэты кораблей — с одной или с двумя мачтами. Они, наверное, имели еще по одной мачте, как на “Адмирале Макарове”. Эта проблема разрешилась, но и то не до конца, только в 1908 г., когда морской министр Диков одобрил доклад МГШ с предложением установить для всех кораблей одинаковый силуэт — непременно с двумя мачтами. Это затруднит для неприятельских разведчиков распознавание кораблей. Обе мачты следовало иметь легкой конструкции по примеру “Баяна”, “Паллады”, “Богатыря” и “Громобоя”.

Архаичен был доживший до послецусимских времен показатель вооруженности двух крейсеров на закладных досках: на одном 38, на другом 36 пушек. В их число засчитывали, видимо, даже десантные пушки, которые могли не иметь палубных установок. Следуя этому показателю, надо признать, что новые крейсера уступали по вооружению прежнему “Баяну”, который имел 42 пушки (2 8-дм, 8 6-дм, 20 75-мм, 7 47-мм, 2 37-мм для шлюпок, 2 2,5-дм для шлюпок).

Ясность здесь только 10 июля 1908 г. внес морской министр Диков, согласившийся с предложением МТК заделать порты двух носовых 75-мм пушек. Оказалось, что на испытаниях “Адмирала Макарова” из этих орудий стрелять было невозможно — их постоянно заливало водой от встречного волнения. Так уже было сделано на “Олеге” — две 75-мм пушки перенесли на верхнюю палубу. Непостижима была забота о пушках, которые еще при обсуждении проектов броненосцев программы 1898 г. З.П. Рожественский считал непригодными, об их ненужности говорил в своей записке лейтенант Б.М. Страховский, его мнение поддержал начальник МГШ контр-адмирал Л.А. Брусилов.

Документы раскрывают часть интриги, решившей судьбу вооружения крейсеров. С докладом от 31 октября 1908 г. новый начальник МГШ контр-адмирал А.А. Эбергард (1856–1919) 31 октября 1908 г. напоминал морскому министру о том, что усиление вооружения крейсеров по предложению лейтенанта Страховского (2 8-дм, 12 6-дм и 8 120-мм пушек) позволило бы сделать их “единицами, имеющими серьезное боевое значение”). Но МТК во избежание перегрузки предлагал установить лишь 4 6-дм и 6 120-мм. Распоряжение министра отказаться от всех проектов перевооружения состоялось по докладу бывшего товарища морского министра контр-адмирала Бострема от 30 мая. Доклад состоялся “минуя МГШ”, а потому А.А. Эбергард пытался убедить министра изменить его решение.