Я подошел к лежавшему на столике в глубине палатки ноутбуку, открыл его, и, повернув экраном к рейхсканцлеру, запустил фильм, снятый нашими ребятами из «Звезды». С озадаченным видом Бисмарк наблюдал за моими манипуляциями. Как сказал потом Игнатьев ‑ «Глаза у Отто были как у кошки, увидевшей собаку».

А когда на экране монитора появилось синее море и крейсер «Москва», с развевающимся у него на мачте брейд‑вымпелом цесаревича, «железный канцлер» не удержался, и выдохнул полушепотом ‑ «Дас ист фантастиш!». Услышав эти, совсем не подходящие для данной обстановки слова, я не удержался и тихонько засмеялся, прикрыв рукою рот. Чем вызвал удивленный взгляд Бисмарка, и укоризненный ‑ графа Игнатьева. Пришлось потом объяснять графу, что значат эти слова в устах немца в наше время…

Правда, Бисмарку некогда было отвлекаться, и он снова впился взглядом в монитор, не отрываясь наблюдая за тем, как окутавшийся дымом крейсер ведет огонь РБУ по британским броненосцам, и как те, пораженные огненными стрелами, идут ко дну. Особо оценил Бисмарк сцены, снятые с вертолета. Закончился фильм сценой вылавливания из воды герцога Эдинбургского.

Я выключил ноутбук. На какое‑то время в палатке было тихо. Потом Бисмарк поднял голову, и посмотрел на меня взглядом, в котором удивление было смешано с уважением, и даже со страхом, ‑ Господин Тамбовцев, вы абсолютно правы. Если один ваш корабль сумел уничтожить целую эскадру новейших броненосцев, то я могу лишь представить, ЧТО может сотворить несколько ваших кораблей!

‑ Господин канцлер, ‑ наши корабли опасны лишь нашим врагам. А вот наши друзья, наоборот, под их защитой могут чувствовать себя в полной безопасности.

Бисмарк понял мой намек. Он еще раз внимательно посмотрел на выключенный ноутбук, а потом сказал, ‑ Господин Тамбовцев, мы согласны с тем, что режим прохождения Датских проливов, действительно нуждается в регламентировании. А за сим, позвольте откланяться. Господа, на прощанье я хочу сказать, что считаю, что наша беседа прошла с большой пользой для наших стран и народов. Думаю, что я еще буду иметь удовольствие побеседовать с вами обо всем более подробно. Поверьте, нам будет о чем поговорить. А пока я должен обдумать все увиденное и услышанное здесь. Всего вам доброго. С этими словами Бисмарк вежливо поклонился нам, и вышел из палатки.

17 июня 1877 года Глазго. Великобритания. Контора торговца колониальными товарами Герберта Шульца.

‑ Добрый вечер, сэр, вам телеграмма ‑ посыльный, мальчишка лет двенадцати, протянул мне бланк, и умильно заглянул в глаза. ‑ Знает, стервец, что я не по шотландски щедр, и всегда даю ему чаевые.

В этот раз я тоже не поскупился и, сжимая в ладошке монетку, счастливый паренек помчался прочь. А я стал изучать полученную телеграмму. В ней мой контрагент в Копенгагене сообщал мне цены на товары в Дании, и просил отсрочить возврат кредита, который он взял у меня три месяца назад.

Вздохнув, я взял с полки томик Шекспира, открыл его на странице, где король Лир обличает своих жадных и бессердечных дочерей. Потом, выписав столбиком все цифры из телеграммы, я стал, заглядывая в книгу, на чистом листе бумаги писать буквы. Прочитав то, что у меня получилось, я вздохнул, смял листок, и бросил его в камин. Тщательно перемешав пепел, я опять вздохнул, и задумался.

‑ Эх, нагадали мне мои начальнички снова дальнюю дорогу и большие хлопоты. Опять придется тащиться в этот треклятый Эдинбург, снова пить изрядно поднадоевшее местное пиво, и с тоской вспоминать свое родное, баварское. Впрочем, виски там неплохое. Но много его пить нельзя ‑ разведчику надо всегда держать ухо востро.

Я снова с тоской вспомнил родной Васильевский остров, где еще с времен Петра I селились немцы. Мой дед, пивовар из Мюнхена приехал в далекую Россию, чтобы открыть свое дело. В России он и остался навсегда. Похоронили его на лютеранском Смоленском кладбище, все на том же Васильевском острове. Отец мой тоже был пивоваром, а вот я не пошел по стопам своих предков, решив послужить своей родине ‑ России другим способом.

Все началось после случайной (позднее я понял, что она была совсем не случайной) встречи с одним приятной наружности господином в одной чистой и аккуратной немецкой пивной. Господин, назвавшийся герром Ойгеном, долго расспрашивал меня о жизни, похвалил за хорошее знание немецкого языка, посетовал на то, что очень многие немцы в Петербурге обрусели, и забыли язык предков. Потом последовало еще несколько встреч, после чего, Ойген, оказавшийся поручиком русской армии Евгением Леонтьевым, предложил мне выехать в Британию, и там поработать на военную разведку. Недолго думая, я согласился. Натурой я всегда был авантюрной, и с детства мечтал об интересной и полной приключений работе.

В Британию я приехал из САСШ. По легенде, Герберт Шульц был коммерсантом из Луизианы, который был очень недоволен политикой «Реконструкции», проводимой янки‑«саквояжниками» ‑ победителями в Гражданской войне. Именно из‑за этого я и покинул Новый Свет.

Деньги у меня водились. Вскоре я открыл в Глазго фирму, занимавшуюся торговлей колониальными товарами. Дела у меня шли хорошо, поведение мое было чисто немецким, законопослушным, и поэтому не вызывало нареканий у местных блюстителей порядка. Ну, а мои частые поездки по портам Соединенного королевства, тоже не казались подозрительными, так как они были связаны исключительно с торговыми делами.

И вот мне опять предстояло выехать из Глазго в Эдинбург, где я должен был выполнить одно деликатное поручение. А именно, разузнать все о месте нахождения дочери Государя Великой княгини Марии Александровны с детьми. Кроме того, нужно было узнать о режиме охраны опальной герцогини Эдинбургской. Ее свекровь, королева Виктория, отправила свою нелюбимую невестку подальше от Лондона ‑ в Эдинбург. Там она должна была находиться под домашним арестом во дворце Холируд.

Я стал лихорадочно рыться в памяти, припоминая тех моих знакомых в Эдинбурге и его окрестностях, кто бы помог лучше выполнить данное мне поручение. Нужен был человек, вхожий во дворец Холируд. И вдруг мне вспомнилось, что один мой хороший знакомый, владелец парусного рыболовного баркаса Бобби Мак‑Нейл, во время одной из посиделок в пабе проговорился, что его родная сестра Энн Дуглас работает прислугой в этом дворце. Это была удача.

Дело в том, что Бобби был выходцем из одного горного клана, где практически все мужчины были скрытыми якобитами, и недолюбливали правящую в Британии Ганноверскую династию, считая ее незаконной. Кроме того, мать Бобби была ирландкой из Дублина, что не прибавило ему любви к бриттам. Ну, и как я слышал, жена Бобби последнее время начала хворать, лечение требовало денег, и немалых, так что он будет вдвойне доволен, оказав мне услугу. Я в таких случаях не скуплюсь на вознаграждение, так как считаю, что хорошо оплаченная услуга ‑ гарантия верности агента.

Итак, мне следовало быть через день в Эдинбурге, где на мое имя на местном почтамте будет оставлено заказное письмо с зашифрованными дальнейшими инструкциями.