И тут слезы потекли ручьями. Мишель сложил брови домиком и уселся на преподавательский стол, заглядывая мне в глаза. С таким участием, с такой теплой заботой, что я, умываясь слезами, рассказала ему всю нашу историю с Пижоном. С самого начала. Про контракт, про Юсупова, про шпионаж, про то, что мы строили планы на наше будущее… И как потом в одночасье все померкло.

— Марсель, — сказал Мишель, когда я окончив рассказ, опустила голову, — он поступил плохо. Но, как мне кажется, он заплатил великую цену за свою оплошность. Бог прощает и не такие грехи! А в каждом из нас есть Его искра! Найдете ли Вы в себе смелость отыскать ее? Отыскать Божий промысел в себе, чтобы простить заблудшего, что и так истязает себя раскаянием?

Я подняла глаза на Мишеля.

— Марсель, — Мишель положил руки мне на плечи, — мы чувствуем Бога в себе, когда испытываем любовь. Любовь без всяких «если». Впустите к себе в душу Любовь, пусть она выгонит обиды, что гниют у Вас на сердце. И именно эта Любовь подскажет, что надо делать!

Вдруг дверь хлопнула, и на пороге аудитории оказалась Адель. Лицо ее пылало гневом: она прожигала ненавидящим взглядом руки Мишеля на моих плечах.

Глава 27. Она почти прочитала письмо

Я отскочила от преподавателя, а он спокойно посмотрел на меня и опустил руки на колени. Потом повернулся к Адель и сказал:

— Добрый день, Адель, Вы что-то хотели мне сказать?

— Да! — выпалила она, — и немедленно! Наедине!

Я выбежала из аудитории, плотно закрыв за собой дверь.

Щеки мои пылали, а сердце разрывалось на куски: ведь Адель наверняка подумала невесть что! Когда на самом деле мы разговаривали о Боге! И Мишель дал мне, пожалуй, один из самых ценных советов, что я слышала за всю свою жизнь!

Лекции на сегодня кончились, стажировки не было — можно было отправляться домой. Путь в мою квартиру был недолгий, но я брела нога за ногу, погруженная в мысли. Внезапный дождь вернул меня в реальность. Я обернулась на подсвеченные витрины магазинов: они пестрели Рождественскими украшениями — конечно, ведь уже декабрь! Я совершенно потеряла счет времени!

Декабрь… В Бордо скоро Рождество… Рождество… Бог… Любовь… Прощение…

А люблю ли я его?

Я люблю Пижона?

Да. Да!

Я это знаю. Это… Не то, что очевидно — это аксиома для меня! Разумеется, я его люблю, но…

Причем тут «но»?

Я люблю его!

Я побежала домой.

Разбрызгивая вокруг себя капли дождя, я достала чемодан, распахнула его и выудила со дна письмо. «Это не от меня», — подсказала память. Тем более! Я должна прочесть!

Вдруг зазвонил телефон. Я нехотя отложила письмо.

— Привет, Марсель! — радостный голос Артема вернул мое воображение на берег океана. Туда, где Пижон говорил мне «а ты променяла меня на этого»… А потом сцену в аэропорту… Его «произошла ошибка, все хорошо».

Не «прости, я дебил», не «я люблю тебя» — НЕТ! «Произошла ошибка»!

Я снова смяла злосчастный конверт и швырнула под стол.

Артем собирался приехать на каникулы — ненадолго, потому что еще собирался успеть провести время с родителями. Предложил поехать вместе в Париж. А почему бы и нет? Я согласилась, хотя и не ощущала сильной радости.

Вероятно, это сработала интуиция? Может, я почувствовала, что совсем скоро все пойдет кувырком?

Тем не менее, близились Рождественские каникулы, а значит, предстояла неделя экзаменов. Ко всему прочему, у Мишеля появился новый клиент, и его кейс мы разбирали вчетвером: трое нас, стажеров, и сам месье Лорье. Дело было интересным: после развода бывший супруг нашей клиентки получил долю в уставном капитале ее предприятия. Сейчас мадам Сошет рвала и метала, крича, что ее бывший муж за всю жизнь палец о палец не ударил в ее фирме и даже дорогу туда не знал! Зато теперь проминает кресло в Совете Директоров и собирается многое менять. Не говоря уже о получении прибыли. Разумеется, мадам Сошет хотела выпроводить из своей компании бывшего супруга. Мишель взялся за это дело.

В итоге я разрывалась между библиотекой, стажировкой и сном хотя бы на пять-шесть часов.

Зато итоги моей экзаменационной недели вызвали неприкрытый восторг у преподавателей — все в один голос чуть ли не рукоплескали мне и моим блестящим результатам. «Лучшая ученица курса», — открыто говорили мне они. Мне очень хотелось начать неистово гордиться собой, но у меня просто не хватало сил: все, что я хотела — это спать. Спать. Есть сон громадной ложкой и, наконец, отключить вскипающий мозг. У меня часто дергался глаз, да я и сама вся была на взводе.

Именно в этот момент и начался настоящий кошмар.

Глава 28. Кошмар начинается

Все началось утром, когда я пришла в Университет. В холле толпились студенты, о чем-то перешептываясь. Я подошла к знакомым, что-то рьяно обсуждавшим в одной из групп.

— Ребят, привет! — выдавила улыбку я, — что происходит?

Студенты покосились на меня, переглянулись и кивнули на громадный плакат, висевший на стене.

Я, расталкивая толпу, протиснулась к нему. И сердце мое, сжавшись в комочек, замерло, а потом ухнулось куда-то в пятки.

«Я не могу больше учиться в нашем Университете! Не могу терпеть все то, что происходит! Я молчала, пока наблюдала порочную связь между профессором Лорье и студенткой Марсель Панкратовой! Но теперь, когда всеми любимый «Мишель» добрался и до меня… После того, как он надругался надо мной прямо в своей аудитории… Я не могу больше находиться в стенах этого здания!

Адель Фенаж»

Я перечитала еще раз. Может, знания французского языка вдруг отказали мне, и я неверно понимаю смысл написанного? Может, всему виной неровные прыгающие буквы, будто наспех начертанные маркером?

Снова я пробежалась глазами по строчкам (сердце, сделавшись размером с баскетбольный мяч, пульсировало в горле) — нет, ошибки быть не может! Адель обвиняет Мишеля