Рядом с Фрэнком стоял аккуратно одетый мужчина с коротко подстриженной эспаньолкой. Когда он протянул руку, чтобы поприветствовать Фрэнка, кто-то их сфотографировал.

— Что вы думаете о том, что здесь происходит? — спросила Фрэнка одна журналистка.

— Без комментариев, — ответил он.

Кортеж отъехал, окруженный не сотрудниками полиции штата и коллегами Эспарсы, а федеральными полицейскими, призванными защищать сотрудников ООН. Федералы на мотоциклах, вооруженные автоматами и АР-15, перекрывали движение, постоянно включая сирены.

Через центр города, где многих из пропавших женщин видели в последний раз, кортеж выехал на Ривереньо, хуаресский эквивалент шоссе I–10, проложенного по другую сторону Рио-Гранде, которое исчезало в рытвинах дороги, входившей в Анапру с ее лабиринтом хижин и магазинчиков, и двинулся к хлопковому полю, где двумя годами раньше были найдены восемь трупов.

На этот раз у Фрэнка появилась возможность выйти из машины и походить. Он отметил, как близко место преступлений находится от автомобилей, проезжающих по Эхерсито-Насьональ-Будевар и по Пасео-де-ла-Викториа. Трудно представить, что тела пролежали здесь незамеченными или ненайденными столько времени, что успели превратиться в скелеты. Когда Фрэнк высказался по этому поводу, Эспарса заявил, что допрошенные ими люди признавали, что был какой-то запах, но на эту часть хлопкового поля они не ходили, так как туда порой свозили мертвых собак и других животных.

Фрэнк подошел к розовым крестам — один из которых был свален. Они были футов шести высотой, и на них были написаны имена: Лаура, Беренис, Вероника, Эсмеральда, Люсита и Desconocida — или Неизвестная. Он хотел сделать несколько снимков, но Эспарса велел не отставать от группы.

— Это «Амнистия». — Он указал на кресты.

Поразмышляв, Фрэнк понял, что он, видимо, имел в виду «Международную амнистию».

— Они враги.

Эти слова засели в голове Фрэнка. Кортеж в течение часа углублялся в пустыню, пока не съехал с дороги и остановился в месте, где были найдены другие тела. Один из полицейских заметил, что странно думать о том, что здесь были найдены трупы: «Будучи подростками, мы привозили сюда своих подружек потрахаться».

Фрэнк отправился в гостиничный бар «Эль Акуэдукто» выпить стаканчик вина и поболтать с барменшей Джеки.

— «Калафию», por favor, — сказал он. Ему нравилось местное вино, которое она ему посоветовала.

— Вы стали знамениты. — Она поставила перед ним выпивку.

— Что вы имеете в виду?

Джеки вытащила дневной выпуск местной ежедневной газеты «Эль Диарио». В нем была фотография ооновской бригады у входа в гостиницу. Фрэнк стоял рядом с хорошо одетым мужчиной с эспаньолкой.

— О чем пишут? — спросил он.

— Здесь говорится, что вы — Фрэнк Бендер и что вы сделали бюсты многих… — она сделала паузу, пытаясь вспомнить английское слово, — fugitivos.

— Беглых преступников, — подсказал Фрэнк.

— Si, беглых преступников. Мужчины по имени Джон Лист и еще одного из Пуэрто-Рико.

Фрэнк попросил у нее газету. Он не мог понять, что там написано, но за имена взгляд зацепился — Джон Лист, Ганс Форхауэр и Роберт Наусс. В статье упоминался даже некий пуэрториканец, о котором он давным-давно забыл, убийца, бежавший из США и отрубивший себе фаланги пальцев, чтобы не быть опознанным, но Фрэнк выудил его в переполненном зале суда.

Но в статье не упоминались ни Анна Дюваль, ни Линда Кейс, ни Розелла Аткинсон — дела гораздо более близкие к работе, на которую его наняли в Мексике.

Фрэнк рассеянно смотрел на газету, раздумывая, почему они написали про беглых, которых он помог выследить, а не о жертвах убийств, которых он помог опознать.

— Кто этот человек? — Он показал на мужчину с эспаньолкой.

— Он тоже очень знаменитый, — сказала Джеки. — У него много врагов. Этот человек занимается наркокартелем.

День седьмой

С дюжиной фотографий пять на семь девушки из Чиуауа, разложенных вокруг бюста, Фрэнк продолжал работать с глиной. За последние два дня он зашел так далеко, что вылепил триаду важнейших составляющих — уши, нос и губы.

В дверь его комнаты резко постучали, и он поспешно накрыл бюст материей. Но это был всего лишь Эспарса. Увидев, что Фрэнк одет в джинсы и майку, заляпанные глиной, предложил ему умыться.

— Нам нужно ехать на пресс-конференцию, — сказал Эспарса.

Фрэнк удивленно уставился на него:

— Я думал, вы избегаете публичности.

— Головы готовы. Мы хотим сделать объявление и представить вас.

— Прекрасно, — кивнул Фрэнк, откладывая палочку для лепки.

После того как он переоделся, они поехали в главный полицейский участок в центре города. В комнате для заседаний был установлен стол, и стоящие на нем четыре черепа были повернуты к присутствовавшим. Фрэнк и Эспарса присоединились к сидящим за столом высокой даме Энджи и заместителю генерального прокурора Оскару Валадесу Рейесу.

Валадес и Эспарса сделали короткие выступления на испанском, из которых Фрэнк мало что понял, хотя видел, что они постоянно указывали на черепа и на него. Когда настал черед выступать Фрэнку, он выразил надежду, что, когда работа над бюстами будет завершена, фотографии разошлют повсюду и, если повезет, кто-нибудь опознает ту или иную из женщин.

В то же самое время, в пятницу 26 сентября, с целью обнародования данных о feminicidios проходило мероприятие совсем другого рода. Группа мексиканских и американских активистов возложила цветы у моста Пасо-дель-Норте, переброшенного через реку к Эль-Пасо.

Среди них была Эстер Чавес Кано, руководитель кризисного центра по реабилитации жертв насилия «Каса-Амига», который вел список убийств с 1993 года.

Чавес заявила журналистам:

— Мы не верим людям, руководящим расследованием.

* * *

Через несколько часов четверо из полиции штата приехали к «Люцерне» и сгрузили четыре картонных коробки. Прежде чем позволить им войти, Фрэнк спрятал девушку из Чиуауа.

Когда полицейские ушли и Фрэнк снова остался один, он вскрыл коробки. В двух, кроме черепов, были пакеты на молнии с небольшим количеством волос. У последнего черепа отсутствовала нижняя челюсть, что он заметил еще во время пресс-конференции в полицейском участке.

Он снял крышки с четырех стоящих в углу бочонков и разложил их, как тарелки, одну возле другой на столе. На каждой крышке написал всю информацию, которая прибыла вместе с черепом, какой бы короткой она ни была: «Смешанный, 16–17, ровные верхние (о зубах). Нормальные верхние два золотых зуба. 22–23. Торчащие вперед верхние 13/2/2002. 23902. Верхние нормальные, кавказский тип? Смешанный, ровные верхние».