В желтых звериных глазах отразилась ее улыбка. И блестящие алмазы пары крохотных слез, все же пробежавших по щекам Геры. Она откинулась назад и улыбнулась еще раз, наблюдая, как в зрачках напротив показываются голубые отсветы, через секунду сменяющиеся тихой морской синевой. Он снова был с ней. Рядом.

Ее мужчина. Ее нежный и ласковый зверь.

Лиза сначала словно плыла по облакам и просто наблюдала. Отсутствие притяжения накрывало землю пеленой и окутывало дымкой. Вдох. И мир сжался, прокладывая ей путь к дивному саду. Она открыла глаза. Теперь это видение принадлежало только ей.

Златовласый. С телом эфеба, тёмным как бронза.

Юноша стоял на коленях и радовался этому. Смотрел на самую простую и самую великую вещь необъятного мира.

Бесстыдно и раболепно разглядывал Ту, которой поклонялись тысячи.

Вечную. Распутную. Невинную. Нагую. Прекрасную. От волос и до пальцев ног. Ту, чьи широко разведенные бедра заставляли золотоволосого дрожать. Ведь его глаза замерли и смотрели только на…

Все оттенки коричневого. Крохотные каемки пурпурного. Едва заметная гладь розового. Страсть имела цвета.

Пряный тон тростникового сахара. Еле уловимый оттенок мускуса. Крохотная капля горного меда. Желание владело запахом.

Глаза не желали останавливаться хотя бы на одном мягком изгибе. Зрачки сжимались, стараясь уловить малейшее изменение совершенных линий. Поймать мимолетное движение, превращающее красивое в прекрасное.

Свет падал мягко, обволакивая переливами янтаря и рубина единственное божество.

Богиню.

Богиню, не требующую поклонения, не желающую службы, не стремящуюся к раболепию. Богиню, предлагающую себя и госпожой, и наложницей. Богиню, не идеальную в своей греховной красоте, но бывшую самим совершенством.

Здесь и сейчас. Во все времена. Для счастливца, удостоенного оказаться с ней.

Любое сравнение было бы пошлым и нелепым. Каждое слово глупым и неточным. Молчание говорило лучше любого из них. Молчание, восторженное и волнующее, заставляющее чуть дрожать напряженные мышцы.

Взгляд, не желавший опускаться и падающий вниз, лаская собой алебастрово-блестящую в свете древних ламп кожу. Шелк, бархат, атлас — ничто не сравнилось бы с ней. Гладкая, ровная, сводящая с ума своим запахом.

Единственный ее ритуал стар, как ночь. И молод, как месяц, подглядывающий за ней с немым восторгом.

Дар, получаемый выбранным. Проклятье, оставшееся с ним навсегда. Судьба, решившая все за него. Или Богиня, решившая сама бросить карты. Но сейчас мысли были только о ней. Стоящей напротив, невинно и распутно опустившей руки, не пряча и не закрывая ничего.

Золото и диаманты. Кровь и плоть.

Любая жертва любого жертвенника не для нее. Богиня пила огонь, рождающийся в каждом от ее наготы. Ее масло добывали на месте, в слиянии двух тел, в льющихся и текущих каплях огненной влаги двоих.

Храм, не имевший колонн, алтаря и волхвов. Ее храм был повсюду — под непроницаемо черным сводом ночи. И ее алтарь укрыт тонкими простынями, льняными тканями, звериными шкурами, свежесрезанной травой.

Прекрасные руки несли жажду ее прикосновений. Нежная грудь манила коснуться ее губами и пальцами. Гладкий живот звал встать на колени и прикоснуться к нему лицом. Крутые бедра влекли насладиться их силой. Тонкие ноги тянули покрыть их поцелуями.

Богиня была совершенна. Совершенна. И желанна тому, кто поймал единственный шанс своей жизни, ведь ее тело обещало несбыточное.

Но лишь один взгляд. Лукавый, манящий, желанный, жаждущий, страстный и нежный побеждал все остальное. Не лови его, глупец, ведь нет ничего сильнее. И не смей отводить глаза, счастливец, ведь только в нем получишь недостижимое.

И жертва, полная острой перечной страсти, как и во все века, сама сделала шаг вперед, становясь на колени и прося без слов единственного возможного дара в жизни. И жаждала получить его, чтобы наполнить храм новой жизнью, подарив себя, растворившись в ее огне, ласково сжигающим до праха.

И Лиза, опустившись на колени, тоже поползла в сторону неиссякаемого света Богини.

Луна, видящая все, улыбнулась. Луна знала, что храм будет стоять вечно. Пока есть мужчины и женщины, он будет жить. И его Богиня.

Ночь накрыла темным плащом, меняя его облик. И, рождаясь заново, храм мог быть каким угодно.

Лиза открыла глаза.

Едва-едва шевельнула ресницами. Распахнуть их полностью было страшно. В ушах все еще стоял страшный рык человеко-зверя и она, прекрасная, нагая, вечная… Богиня…

Девушка встрепенулась, скидывая с себя остатки видения.

Где она?!

Пахло странно. Свежесрезанными цветами, горячим кофе и сигарами. Стены отделаны черным шелком и красным бархатом. Точно не её комната… А чья тогда?

— Не бойся. — Где-то сзади раздался спокойный, выдержанный голос. — Открой глаза.

Да это же… Она обернулась и посмотрела в сторону голоса.

И вот теперь бы испугаться… Но почему-то не хотелось. Почему-то стало совершенно не страшно. Тот, от одного упоминания имени которого дрожал почти каждый сотрудник отеля, сидел в глубоком мягком кресле. Всего в двух метрах от нее. Расслабленный, умиротворенный. Совершенно благородный в бархатной домашней куртке и таких же брюках.

Нога на ногу, и чуть качая сафьяновой туфлей с загнутым турецким носком. Чёрный галстук блестел алмазом булавки, белая сорочка отливала идеальной белизной. Кто другой смотрелся бы в этом нарочитом странном наряде лишь плохим актером.

Но он… Он так просто жил.

— Господин Деймон, — кивнула она в знак приветствия, поднимаясь с диванчика, обитого золотистой парчой.

— Не бойся, — повторил он, — Здесь безопасно.

Девушка поправила прическу.

— А я и не боюсь.

Это же правда. От этого мужчины исходила уверенность. Такая, что ничего не страшно. А ведь он ей никто… Но сейчас Лиза знала: бояться ей нечего.

— Какая храбрая… — загадочно прищурившись, протянул он. — А так?

И просто посмотрел ей в глаза. И…

Рев. Блеск чёрных когтей и белых клыков. Алые огни косматой морды и пурпур блестящей пасти. Запах Зверя. Запах смерти… Ужас, леденящий кровь.

Лиза вжалась в низенький диван. Страх заставил застучать зубами и дрожать всем телом.

— Ззззачеееем? — только и смогла тоненько пискнуть она.

Деймон выдохнул, окутывая кабинет терпким дымом, и блеснул белоснежными зубами в сдержанной, но такой довольной улыбке.

— Ужасно расстраивает, когда не вижу страха в глазах напротив.

Лиза оглянулась. Выдохнула. Дааа… Плохая затея — быть гостем злодея…