— У неё был сообщник, — вмешался Бриссон, — уверен, что он тоже здесь, его необходимо арестовать.

Фернстайн и Норма поискали глазами единственного незнакомого им врача, но тот куда-то запропастился.

Тем временем Пол, забившись под операционный стол, тщетно пытался понять, как этот вечер превратился в такой кошмар. Всего несколько часов назад он был счастливым и безмятежным человеком, ужинавшим в обществе прелестной женщины, а теперь…

Фернстайн подошёл к стеклу и спросил Лорен, как её угораздило совершить подобную глупость. Его ученица подняла голову и, глядя на учителя грустными глазами, ответила:

— Бриссон его убил бы.

— Здравствуйте, профессор, — молвил их молодой коллега с деланым подобострастием. — Я намерен немедленно забрать своего пациента. Запрещаю вам начинать операцию, я его увожу.

— Сильно в этом сомневаюсь, — сердито ответил Фернстайн.

— Господин профессор, предлагаю вам предоставить действовать доктору Бриссону, — сказал инспектор полиции, тоже смущённый.

Гранелли на цыпочках вернулся к операционному столу. Он проверил состояние Артура и незаметно отсоединил от его запястья электрод. Электрокардиограф издал тревожный писк. Гранелли воздел руки к потолку,

— Ну вот! Говорим, говорим, а этому молодому человеку становится все хуже. Одно из двух: или этот человек, свалившийся нам на голову, возьмёт на себя ответственность за неизбежное ухудшение состояния нашего больного, или мы начинаем операцию, пока не поздно. Так или иначе, анестезия уже началась, он уже нетранспортабелен, — заключил Гранелли, довольный собой.

Хирургическая маска Нормы не могла скрыть её улыбку. Бриссон, вне себя от ярости, наставил палец на Фернстайна.

— Вы все заплатите мне за это!

— Отложим наши счёты на потом. А сейчас, молодой человек, выйдите отсюда, дайте нам работать! — приказал профессор и отвернулся, не удостоив взглядом Лорен.

Инспектор Брейм спрятал наручники и взял женщину за руку. За ними шёл воинственный Брисссон.

— Одно можно сказать, — проворчал Гранелли, возвращая электрод на запястье Артура, — вечерок получился весьма занятный!

В операционной установилась тишина, нарушаемая только мерным шумом приборов. Анестезирующая жидкость спускалась по перфузионной трубке и проникала Артуру в вену. Гранелли проверил газовый состав крови и сделал Фернстайну знак, что можно наконец начать операцию.

* * *

Лорен усадили в автомобиль без полицейских эмблем, принадлежавший инспектору Эрику Брейму, Бриссон уселся в автомобиль полицейского в форме. На перекрёстке Калифорния-стрит две машины разъехались. Бриссон возвращался на дежурство в больницу миссии Сан-Педро; подписаться под жалобой он обещал утром.

— Ему действительно грозила опасность? — спросил инспектор.

— Грозила и грозит, — ответила ему Лорен с заднего сиденья.

— К этому приложил руку Бриссон?

— Не он швырнул пострадавшего в витрину, но можно прямо сказать, что его некомпетентность ухудшила положение.

— Выходит, вы спасли бедняге жизнь?

— Я собиралась его оперировать, когда вы меня задержали.

— Вы проделываете такие штуки со всеми своими пациентами?

— И да и нет. Да, я стараюсь их спасти, но не краду их в других больницах.

— Такой риск ради незнакомого человека? — не унимался инспектор. — Вы сильно меня удивили!

— Разве вы сами не поступаете так же ежедневно, разве ваше ремесло не требует того же — рисковать ради чужих людей?

— Требует, на то я и полицейский.

— А я — врач.

Машина въехала в Чайнатаун. Лорен попросила полицейского открыть окно; хотя это и было против правил, он согласился, в эту ночь он и так был уже с избытком правилен.

— Этот тип мне очень неприятен, но у меня не было выбора, понимаете?

Лорен не ответила, она с наслаждением вдыхала морской воздух, приносимый ветром в эти кварталы города.

— Больше всего люблю это место, — призналась она.

— При других обстоятельствах я бы предпочёл пригласить вас в один местный ресторанчик, полакомиться лучшей в мире уткой по-пекински.

— К братьям Тан?

— Вы знаете это заведение?

— Раньше я там регулярно обедала. Но в последние два года у меня не хватает на это времени.

— Вы волнуетесь?

— Я бы предпочла находиться сейчас в операционной, хотя Фернстайн — лучший нейрохирург в этом городе, так что беспокоиться как будто не о чём.

— Вы когда-нибудь пробовали отвечать на вопросы просто «да» или «нет»?

Она улыбнулась.

— Вы действительно провернули все это в одиночку? — задал вопрос инспектор.

— Да!

Машина въехала на стоянку 7-го участка. Инспектор Брейм помог Лорен выйти из машины и передал свою пассажирку дежурной по отделению полиции.

Наталия не любила ночевать без своего спутника жизни, но за часы между полуночью и шестью утра полагалась двойная оплата. Через три месяца с небольшим её ждал выход на пенсию. Старый ворчливый полицейский обещал повезти её в путешествие, о котором она мечтала много лет. В конце осени они полетят в Европу. Она поцелует его на Эйфелевой башне, а после Парижа они переедут в Венецию, чтобы соединиться наконец перед Господом. В любви терпение имеет свои преимущества. Они обойдутся без церемонии бракосочетания, а просто пойдут вдвоём в маленькую церковь, там их десятки. Наталия отправилась в комнату для допросов; надо было установить личность задержанной — сотрудницы из отделения нейрохирургии, угнавшей «скорую помощь» и похитившей пациента из больницы.

Наталия положила блокнот на стол.

— Я повидала много всего необычного, но вы побили все рекорды, — призналась она, снимая с нагревателя кофейник.

Она задержала на Лорен взгляд. За тридцать лет полицейской службы она провела несчётное множество допросов и могла определить, искренен ли подозреваемый, с большей ловкостью, чем тот — преступить закон. Молодая докторша была откровенна: кроме участия в её выходке Пола, ничего не скрывала. Признавала свою ответственность. Правда, утверждала, что, если подобное повторится, она поступит так же.

Прошло полчаса, Лорен рассказывала, Наталия слушала, время от времени подливая в обе чашки кофе.

— Вы не записали ни одного словечка из моих показаний, — заметила Лорен.

— Я здесь не за этим, завтра утром вами займётся инспектор. Советую вам дождаться адвоката, прежде чем рассказывать кому-то ещё то, что только что открыли мне. У вашего пациента есть шансы выжить?

— Это станет ясно, когда закончится операция.