Адер опешила:

– Что толку? – Пульс забился у нее в висках, кровь снова бросилась в лицо. – Что, провались оно все, толку?

– Вы собираетесь отвечать на вопрос, – шевельнул бровью Мосс, – или намерены лишь повторять его, пересыпая бранью?

– Толк, – прорычала Адер, – в том, что мы еще живы. Я. Вы. Весь Аннур.

– Ценю ваш энтузиазм, однако не преувеличиваете ли вы? Простой солдат может быть восприимчив к подобным прикрасам, но здесь они неуместны. Совет составляют люди образованные и повидавшие мир. Не стоит так бушевать, так забавно всплескивать руками и переоценивать важность событий на севере.

Адер опустила руки, зато стиснула кулаки.

– Переоценивать? – прошипела она. – Положение на севере без преувеличения отчаянное. Длинный Кулак убивает людей. Жарит их. Рвет на части и выкладывает из этих частей узоры. И еще этот выученик-кеттрал, лич Балендин. Он с каждым днем становится сильнее, а злобностью не уступает своему повелителю.

Лица людей, окруживших стол, замкнулись: губы поджаты, глаза сощурены, челюсти сомкнуты. Никто здесь не желал знать правду и уж точно не желал принимать правду от нее. Каден пристально следил за сестрой, опустив на стол неподвижные ладони. Адер ничего не могла прочитать на его лице, но ей чудилось, будто он хочет ей что-то сказать, предостеречь. Но поздно. Минута для примирения, если таковая и была, осталась позади.

Другой император обошелся бы без подобных сцен. Отец ни за что не стал бы орать на совет, не стал бы тыкать их носом в содеянные глупости. Каден, как видно, был из того же теста: действовал спокойно, обдуманно, взвешенно. Другой император сумел бы достичь мира с советом, но где его взять, другого императора? Санлитун мертв, а Каден… Не понять, то ли он трус, то ли уж так кроток, то ли выхолощен. Она и сама не добилась великих успехов, но она, Кент побери, хоть что-то делала.

– Мы получаем донесения, – говорил между тем Бури; взяв лежавший перед ним шест, он указал на северную часть карты, где под миниатюрными сосенками проглядывали маленькие озера. – Не трудитесь читать нам лекцию о ваших… неудобствах.

– О моих неудобствах? – едва не подавилась Адер. – Моих? Если вы беретесь править Аннуром, беретесь вводить законы и определять политику, как указано в вашем договоре, не пора ли вам считать своими проблемами и то, что происходит за стенами этого великолепного зала?

Мосс поднял руку, призывая к спокойствию, – кажется, он чувствовал себя единственным взрослым среди перессорившихся детишек.

– Это была семантическая неточность, юная леди.

– Ваше сияние! – прогремела Адер.

Он оттопырил губы, словно слова эти имели кислый вкус.

– Если вы, как заверяете, намерены залечить раскол, – наседала Адер, – если намерены соблюдать подписанный мною и вами договор, то я – император. Император Аннура и ваш император, так что извольте обращаться ко мне соответственно протоколу.

– Я не раз замечал, что больше всего настаивают на почестях те, – заметил Мосс, – кто менее всего их заслуживает.

Он покачал головой, выражая сдержанное сожаление благовоспитанного человека.

Сидевшая в стороне от него Кегеллен улыбнулась и радостно заявила:

– Согласна как никогда. Предлагаю теперь же отбросить все титулы, как императорские, так и аристократические. Немедленно! – Она легкомысленно помахала рукой. – Я начну.

Присутствующие заерзали. Что ни говори, эти люди всю жизнь полагались на свои имена и звания, привилегии и прерогативы, пользовались и наслаждались ими с детства, с самого рождения. Одно дело – пробовать на прочность императорские права Адер, и другое – видеть, как подрывают их собственные позиции.

Мосс насупился.

– Мы, разумеется, соблюдаем букву договора, ваше сияние, – заверил он. – Однако, возвращаясь к насущным вопросам, полагаю, мой коллега из Ченнери всего лишь заметил, что представленные вами невеселые известия до нас… уже дошли.

– Мы читаем донесения, – снова поднял голос Бури. – Ежедневно.

Адер переводила взгляд с лица на лицо. Многие кивали. Один мужчина с квадратной головой и кривым носом указывал на разложенные перед ним бумаги, будто само их существование доказывало его преданность Аннуру. Мосс переплел пальцы и сквозь них наблюдал происходящее. Огненный взгляд Кадена не оставлял Адер. Ей подумалось, не подойти ли к брату, однако она отвернулась и медленно пошла вокруг стола в другую сторону.

– Возможно, донесения не смогли передать всей серьезности положения, – заговорила Адер, совладав наконец с голосом.

Она говорила на ходу, и каждый, за чьей спиной она проходила, разворачивался в кресле, стараясь не терять ее из виду.

«Как будто опасаются, что я их перережу одного за другим, стоит им отвернуться, – угрюмо подумала Адер. – А это они еще не знают про Валина».

– Возможно, – наседала Адер, – в витиеватых фразах ваших донесений затерялась мысль о необходимости неотложного действия.

Ссадины на ее лице горели огнем. Горели и оставленные молнией шрамы. Засохшая кровь неприятно тянула кожу.

– Возможно, вы заблуждаетесь относительно натуры вашего народа и относительно вашего перед ним долга. Возможно, не сознаете истинной цены поражения.

Она как раз приблизилась к Бура Бури.

– Вы слишком много на себя берете, – недовольно скривился тот. – Мы каждый день, с утра до вечера, отдаем республике.

Он махнул своей указкой на карту под собой. Даже этот шест был чудом мастерства. Полированное дерево, инкрустированное кольцами драгоценных металлов. Пошедшего на эту деревяшку золота и серебра хватило бы на покупку крестьянского хозяйства, хватило бы заплатить за десять лет работы большого трудолюбивого семейства. И это чтобы тыкать в карту? Бури небрежно очертил кончиком границы империи:

– Пока вы на севере ублажали своего генерала, мы здесь правили Аннуром.

Адер пропустила издевку мимо ушей.

– Как вы можете править Аннуром, – тихо спросила она, – если его не понимаете?

– Что же мы должны понять? – подал голос Мосс с дальней стороны широкого стола. – Объясните нам, ваше сияние.

Он говорил неторопливо, почти скучающе. Адер скользнула по нему взглядом, снова повернулась к Бури, двумя руками ухватила шест и вырвала его у ченнерца. Тот вскрикнул, хотел вскочить, вернуть свою указку, но Адер уже развернулась и с маху ударила шестом сверху вниз.

– А вот что!

Шест разнес вдребезги огромный шар светильника. Осыпанная осколками, Адер даже не вздрогнула. От пары новых порезов на лице хуже не будет. Масло из светильника окатило мостки, блестящая жидкость с едким запахом протекала сквозь доски на земли карты. Адер отошла на два шага и расколотила еще один шар.

– Вот что, – твердила она, – и вот что… И вот что, и вот что…