Поразительно, как много способен открыть небольшой и явно невинный и простой инцидент, когда все ходы изолируются и подвергаются анализу. Драматургия этого калейдоскопического наперсточного представления в шести актах, в сущности, трагична: вопреки пафосу пьеса заканчивается жалобной надгробной песней и отражает качество жизни миссис Сейерс. Эта история подчеркивает и проясняет аутистические качества трансакций и делает очевидным структурный анализ: тоскующий Ребенок преследуется одним Родителем и спасается другим; на мгновение прорывается Взрослый, оценивающий поведение; и окончательное погружение в архаическую фантазию.

На основе структурного анализа, трансакционного анализа и анализа сценария можно сформулировать динамическую теорию социальных взаимодействий, которая соответствует биологической и экзистенциальной теориям, описанным в главе 8. В любом социальном сообществе, за одним – двумя исключениями, индивид стремится начать трансакции своих излюбленных игр; он стремится начать игры со всеми, кто включается в его сценарий; и он старается получить максимальную первичную выгоду из любой договоренности. Соответственно, он изберет или будет искать таких участников, которые обещают предоставить максимальную первичную выгоду, людей, которые согласятся участвовать в его излюбленных трансакциях; для более постоянных взаимоотношений – людей, которые играют в те же игры; для близких отношений – людей, которые наиболее соответствуют ролям в сценарии. Поскольку сценарий оказывает доминирующее воздействие на социальные связи и поскольку сам сценарий происходит от протокола, основанного на раннем опыте общения индивида с родителями, очевидно, что именно этот ранний опыт является определяющим фактором во всех договоренностях и в выборе спутников. Это более общее утверждение, чем знакомая теория трансференции, потому что относится к любым происшествиям, событиям и договоренностям в любом социальном сообществе, то есть к любой последовательности трансакций или серии трансакций, которые жестко не определены реальной действительностью. Эта теория полезна, потому что может быть проверена, испытана и применена любым подготовленным наблюдателем. Причем такая проверка не требует ни длительной подготовки, ни уникальной ситуации.

Хотя каждый человек в мире является пленником своего сценария, величайшая надежда и достоинство человечества в том, что Взрослый может испытать недовольство сценарными ходами, если они покажутся ему недостойными.

Некоторые сценарии, которые удалось адекватно исследовать, имеют страшные прототипы в древнегреческой литературе; а самый распространенный сценарий, известный как «Красная Шапочка», – это приспособление современной жизни к фольклорной версии.

Средние сцены сценария миссис Сейерс являются хорошей иллюстрацией концепции мазохизма Берлинера. Когда миссис Сейерс вернулась для продолжения лечения, она сохранила очень яркие воспоминания об этой интерпретации.

Необходимым условием для наблюдателя, который хочет проверить эту теорию социальных взаимоотношений, является клиническая подготовка или по крайней мере склонность к клинической деятельности. Негативный результат, полученный наблюдателем, который не соответствует этим условиям, имеет не большее значение, чем неспособность обнаружить сверхновую звезду человеком, который не умеет пользоваться астрономическими инструментами, или неумение увидеть ген человеком, не владеющим электронным микроскопом. На самом деле обычно требуется гораздо более тщательная подготовка, внимание и усилия, чем для овладения этими инструментами.

Из всей литературы о трансферентном неврозе ближе всего к идее сценария подходит Гловер. А именно: «История развития пациента, восходящая от младенческих неврозов, заново переживается в кабинете аналитика: пациент как бы исполняет роль режиссера, вовлекая в действо все, что есть в кабинете, и прежде всего самого аналитика». Но Гловер говорит только о том, что происходит в кабинете аналитика.

Анализ взаимоотношений используется главным образом в изучении брачных и любовных отношений и связей. В таких ситуациях анализ может привести к полезным предсказаниям и последующим выводам. Однако на практике его следует применять осторожно и с умом, потому что пациент легко может воспринять его как недозволенное вторжение в независимость своих решений. Но в качестве «домашнего задания» студента или терапевта это очень ценный опыт, который позволяет научиться четко различать три состояния Эго.

В случае с мистером Кинцем анализ отношений был предпринят как специально показанное вмешательство, когда пациент находился в процессе создания новой любовной связи, которая обещала закончиться еще более катастрофически, чем обычно. Из-за его тенденции снова и снова проигрывать свой опасный сценарий казалось полезным время от времени жертвовать технической безупречностью для предотвращения неминуемой трагедии. Например, казалось лучше дать возможность пациенту жить со слегка искаженными терапией отношениями, чем позволить ему умереть ради торжества асептической терапии. Аналогичная ситуация возникает у хирурга, когда он вынужден оставить чистый разрез, который сделал для удаления аппендикса, чтобы применить прямой массаж не выдержавшего анестезии сердца. Отношения между мистером Кинцем и терапевтом были достаточно ясны, так что можно было отличить реальные внешние угрозы от менее злокачественных попыток получить у врача родительскую защиту. В данном случае мистер Кинц начинал связь не для того, чтобы встревожить терапевта. У него на уме была другая игра, которая заставляла его не обращать внимания на более серьезные последствия.

Судя по описанию мистера Кинца, молодая женщина, о которой шла речь, мисс Уллиф, была близка к самоубийству, и поскольку сам мистер Кинц – из-за сильнейшей депрессии и ощущения тщетности своих усилий – был очень склонен поддаваться внушению, предстоящая связь сопровождалась очень плохим прогнозом. Однако сам мистер Кинц, по своему обыкновению, рассматривал ее как нечто ведущее к браку; уже в который раз это было «настоящее», и к проблеме следовало подходить на этом основании. В этот момент он уже хорошо разбирался в структурном анализе, и казалось, наступило время помочь ему на основе того, что он уже знает, попытаться до определенной степени приобрести навыки социального контроля. Мистер Кинц также начинал понимать, что взаимоотношения людей не случайны и аморфны, но подчиняются определенным мотивациям, обладают структурой, и все это определяет их ход и результаты.

На доске были начерчены две структурные диаграммы, представленные на рисунке 11а; на одной диаграмма личности мистера Кинца, на другой – мисс Уллиф. Характеристики Родителя, Взрослого и Ребенка мистера Кинца были знакомы и терапевту, и ему самому, и пациента попросили свободно описать мисс Уллиф. Его мысли, сжато изложенные в одном абзаце, выглядели таким образом.

Куда она ни пойдет, за ней бегут мужчины, хотя, как ни странно, не по сексуальным причинам, а из желания защитить ее. Как-то они вместе пошли в Карнеги-холл. Когда концерт еще не достиг середины, она сказала, что устала и больше не хочет слушать. Со своей стороны, мистер Кинц только начал интересоваться хорошей музыкой и не очень хорошо ее понимал. Она всегда нуждается в деньгах, и, вероятно, ей хотелось бы иметь богатого мужа, но она не желает знать, как заработаны эти деньги. Она очень путаная. Ходила к психиатру, но прекратила лечение, потому что он относился к ней слишком холодно. Хотела заниматься музыкой. Мистер Кинц, как и его отец, больше интересовался бизнесом и считал, что женщинам тоже следует быть более практичными. Она также хотела рисовать. Он видел несколько ее рисунков, решил, что в них отражается ее смятение, и сказал ей об этом, но она с ним не согласилась и рассердилась. Она не выносит критики. Она так чувствительна, что время от времени ей приходится на несколько дней закрываться в комнате и ни с кем не видеться. Она надеется, что он ее поймет, а он ей сказал, что не думает, будто это у него получится.