Ее равнодушие было похоже на пощечину. Бентли, разозлившись, круто развернул ее к себе.

— Смогла бы справиться? Я ужасно рад это слышать, — прошипел он ей на ухо.

Он почувствовал, что она запаниковала и сделала попытку вырваться. Он безжалостно схватил ее еще крепче. Он и сам не знал, чего добивался. Но только не того, что последовало дальше.

— Отпусти мою руку, — сердито проговорила она. — Почему меня не могут оставить в покое? Почему ты вообще находишься здесь?

Он разозлился еще сильнее.

— Может быть, я приехал, чтобы поцеловать невесту, Фредди.

— Вы, наверное, оба — ты и Джонни — спятили? — рассвирепела она. — Убирайся отсюда, пока тебя не увидели.

— Меня тронуло твое гостеприимство, Фредди, — холодно сказал он. — Ты также радушно встречаешь всех своих приглашенных гостей?

Фредерика попыталась окинуть Бентли Ратледжа презрительным взглядом. Но от более шести футов дьявольски красивой и невероятно взбешенной мужской плоти было не так просто отделаться, как от предыдущего мужчины.

— Т-ты был приглашен? — запинаясь, пробормотала она. — Это, должно быть, какая-то ошибка.

Ратледж приподнял бровь.

— Почему-то мне начинает казаться, что кто-то забыл «отшлифовать» список гостей Раннока. — Он еще крепче взял ее за локоть. — Какое упущение! Означает ли это, что меня не пригласят на бракосочетание?

У Фредди замерло сердце.

— Нет… то есть я хотела сказать «да». — Видя, как он взбешен, Фредерика совсем утратила способность здраво мыслить.

— Кстати, Фредди, на какое число оно назначено? — язвительно процедил он сквозь зубы. — Я хотел бы внести его в свое расписание общественных мероприятий. Возможно, я мог бы поздравить счастливых молодоженов где-нибудь в промежутке между одной из моих вакханалий и совращением девственницы.

— Бентли, прошу тебя! — Фредерика слишком поздно поняла, что в голосе ее звучит отчаяние. — Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел, что я с тобой разговариваю. Разве тебе это не понятно?

— Не странно ли это, Фредди, ведь мы с тобой такие старые друзья. В прошлый раз, когда мы с тобой случайно встретились, ты проявила ко мне куда больше сердечности.

— Не понимаю, — пожала она плечами, — зачем ты это делаешь?

— Этого я не могу тебе объяснить, Фредди, — заявил он, сердито поблескивая глазами. — Может быть, мне от нечего делать пришло в голову провести вечер с людьми разодетыми, перекормленными и переоценивающими собственную значимость. А может быть, я просто пытаюсь понять, как может сегодня женщина страстно заниматься любовью со мной, а завтра выйти замуж за кого-то другого. Да, черт возьми! Именно это я и пытаюсь понять!

Фредерика отвернула от него лицо.

— Уйди, Бентли, прошу тебя. То, что мы сделали, было ужасной ошибкой.

— Ну уж нет, никакой ошибкой это не было! — рявкнул он. — Мы делали это по доброй воле.

— Ну пожалуйста! — У нее задрожал голос. — Умоляю тебя, не устраивай скандал.

— В таком случае ответь мне, черт возьми! — Схватив ее за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза. — Скажи мне, как может сделать это женщина фактически, сделать дважды, а потом отвернуться и заявить, что помолвлена с каким-то человеком, о котором я никогда даже не слышал? Может быть, объяснишь мне? Если ты сможешь объяснить, я уйду, не сказав больше ни слова.

Она попыталась вырваться из его рук.

— Не трогай меня. Я человек свободный и могу выйти замуж за того, за кого захочу.

Ты так думаешь? — Он возвышался над ней, высокий, поджарый и очень опасный, — с таким человеком шутки плохи. — Скажи мне, Фредди, — прошептал он вкрадчивым тоном, — а эта твоя старая любовь понимает, что получает поврежденный товар? Известно ли ему, кто был у тебя первым?

Фредерику неожиданно охватил гнев. Не успев подумать, она закатила ему увесистую пощечину.

— Ах ты злобная маленькая ведьма, — проворчал он, хватая ее за руку.

— Отпусти меня немедленно, свинья! Или я закричу. Он презрительно усмехнулся:

— Давай, Фредди, любовь моя. Кричи! Пусть вся эта проклятая толпа примчится сюда. Мне нечего терять, но пищей для сплетен я их надолго обеспечу.

Она судорожно глотнула воздух, поняв, что это не пустые слова. Он действительно так и сделает. Он заметил, что она колеблется.

— Скажи мне, Фредди, — прошептал он, снова привлекая ее к себе, — почему ты выходишь замуж за кого-то другого? Почему?

Она заметила, что голос его странно прерывается. Не остались незамеченными и слова «за кого-то другого». Фредерика попыталась призвать на помощь здравый смысл. Что он подумал? Что он хочет? Должна ли она объяснить ему ситуацию? Она понимала, что без объяснения он не уйдет, но сражаться с ним у нее не было сил.

— Я должна сделать то, что считает нужным сделать моя семья, — уклончиво заявила она. — Такова женская доля, Ратледж. Что для нас лучше — решают другие, а мы подчиняемся их решению.

На мгновение его красивое лицо опечалилось.

— Ах, Фредди, — вздохнул он. — Это на тебя не похоже. Ты для этого слишком упряма.

Она вдруг почувствовала, что больше не выдержит.

— Да, упряма. И к чему привело мое упрямство? — воскликнула она, с трудом сдерживая слезы. — Только к неприятностям — и все. И не лги мне, Бентли, не говори, что ревнуешь, потому что мы оба знаем, что это не так. Признайся, ты ведь не хотел меня несколько недель назад и не хочешь сейчас.

Во всем, что произошло, виновата я. Я сделала глупость и теперь сожалею. Но я не знаю правил этой игры, в которую ты, судя по всему, собираешься играть. Я не знаю, что мне надо делать. И уж конечно, не понимаю, какое тебе до всего этого дело.

В конце этой тирады голос ее задрожал. В бальном зале под ними умолкла музыка, и Бентли долго смотрел на нее напряженным взглядом. Она не могла понять, что означает этот взгляд. Но что-то в нем тронуло ее сердце. У нее вырвалось сдавленное рыдание. Бентли решительно обнял ее за плечи. На мгновение ей показалось, что он едва сдерживает гнев, что ему, возможно, хочется ударить ее или что-нибудь в этом роде. Она почувствовала, как из глаза выкатилась и поползла крупная слеза. И тут он сломался. Крепко прижав ее спиной к мраморной колонне, он накрыл ее губы своими губами.

Фредерика на какое-то мгновение перестала думать, перестала даже дышать. Она попыталась отвернуться. Попыталась оттолкнуть его, уперевшись ладонями в его плечи. Но безуспешно. Его руки скользнули с локтей к ее плечам, и широкие ладони буквально жгли кожу, оголенную вечерним платьем. Его язык проник ей в рот, и как-то само собой получилось, что Фредерика прижалась к нему всем телом. Он взял ее лицо в свои ладони, чтобы ее губы не ускользнули от него. На сей раз это был не поцелуй легкомысленного повесы. Им, казалось, владела необузданная страсть. Неутоленное желание.