Продолжающий держать покрывало напарник попробовал по этому поводу пошутить, но неудачно.

Несколько часов назад, когда Лора Кордеро впервые увидела Гарвуда, он был для нее никем, просто очередным частным детективом. Но теперь в ее глазах он значительно вырос, и она догадывалась, что это только начало. Загадочное прошлое этого человека ее, конечно, интриговало, но дело было не в этом. Просто такой мужчина в ее жизни встретился впервые, и она не знала, как себя вести. Вдове, оставшейся с двухгодовалым сыном, усложнять жизнь очень не хотелось.

Напарник наконец решил опустить покрывало и, делая это, выругался себе под нос, обозвав погибшую женщину грязными словами. Гарвуд это услышал и подошел:

– Это ты зря, Сэл. Мертвых обижать нельзя. Тем более что она тебя слышит. Думаешь, у нее отрезаны уши и это все? Нет, дорогой мой, слышит, и это тебе так даром не пройдет. Вот увидишь.

– Пошел ты… – буркнул напарник и двинулся прочь, сутулясь.

Кордеро хмуро наблюдала за напарником. Он был неуравновешен и вспыльчив, она это знала. Часто вел себя грубо с задержанными, иногда и с коллегами-полицейскими. С Гарвудом, разумеется, ему было нечего равняться, они были в совершенно разных весовых категориях, но все равно лучше их вместе не сводить.

Она повернулась к Гарвуду представить подошедшего патрульного полицейского:

– Это офицер Качинский. Он первым прибыл на место преступления. И он же опознал погибшую. – Она посмотрела на патрульного: – Вы ее прежде встречали?

– Да, мэм. Это Келли Дэвис, я ее неоднократно арестовывал. Проституция, наркотики, мелкое воровство.

– Вчера вечером ее кто-нибудь видел с мужчиной? – спросил Гарвуд.

Качинский кивнул:

– Понимаете, сэр, она работала в центре с двумя другими девушками. Они все трое живут на юге.

Гарвуд вопросительно вскинул брови, и Кордеро пояснила:

– Южный Бостон. Рабочий район.

– И все три наркоманки, – продолжил Качинский. – Сидят на метамфетамине. Когда я ее опознал, то передал нашим ребятам в центр, чтобы поискали подружек.

– И что? – спросил Гарвуд.

– Их нашли, сэр. И одна призналась, что видела Келли вчера вечером с клиентом.

– А что другая?

– С другой проблемы, сэр. Вначале она взялась качать права. Мол, не обязана отвечать на ваши вопросы, и все такое, но, когда подруга начала описывать клиента Келли, вдруг сильно побледнела и притихла. Ребята думают, что она его знает. Может, вы поедете поговорите с ней? Вам, детективам, виднее.

– Он не детектив, – возразил напарник Кордеро, зло глядя на Гарвуда.

– Перестань, Сэл, – прикрикнула Кордеро и повернулась к патрульному: – Куда ехать?

– Это на Парк-стрит, у церкви рядом с кладбищем, мэм.

– Передайте им, что мы выезжаем.

– Хорошо, мэм.

Патрульный ушел. Кордеро кивнула напарнику садиться в машину, но тот неожиданно произнес:

– Поезжай опрашивать шлюх с этим типом сама, а я останусь здесь. Видеть его не могу.

– Ты так решил?

– Да, – ответил он. – Уезжай, пока я не передумал.

Когда они подъезжали к церкви, Кордеро сказала:

– С ними буду говорить я, а вы постойте послушайте.

Гарвуд кивнул:

– Конечно. У меня совсем нет опыта общения с подобными особами.

Он вообще с наркоманами, сидящими на метамфетамине, был знаком только по фотографиям и рассказам. И было страшно смотреть на то, что мет делал с людьми. Особенно если видишь, например, какой была молодая женщина до знакомства с наркотиком и что с ней стало после. Мет не только убивал красоту – если бы только это, – нет, он безжалостно старил так, что двадцатипятилетняя выглядела пожилой. И что самое страшное, к нему привыкали чуть ли не с первого приема.

На двух девушках из Южного Бостона мет тоже погулял, как говорится, от души. Придать себе более или менее привлекательный вид они пытались с помощью макияжа, но повреждения кожи – а мет губит ее нещадно – им компенсировать удавалось лишь частично. Надо было совершенно спятить, чтобы платить таким женщинам за секс. Можно представить, какие у них зубы. Известно, что кристаллический мет разрушает даже десны.

Кордеро представилась двум полицейским, затем заговорила с девушками. Каждой было на вид лет двадцать пять. Одна – ее звали Агнес – высокая, тощая, с волокнистыми белокурыми волосами. Если бы не мет, ее можно было бы принять за студентку колледжа.

Другая, Бриттани, была ниже ростом и попышнее телом. Все бы ничего, но, присмотревшись, Гарвуд увидел, что у нее кожа тоже ни к черту. И она явно любила черное. Крашенные под смоль волосы, черный маникюр, губная помада, сильно подведены черным глаза и ресницы. Короткая черная юбка, такого же цвета облегающий топик, дешевая бижутерия.

Агнес оказалась разговорчивой. Сыпала и сыпала словами, не давая Кордеро вставить хотя бы одно свое. Обычно свидетелей допрашивают отдельно, но тут этого не получалось. Впрочем, погибшую Келли вчера вечером видела только Агнес. Она-то и выступала, а Бриттани, насупившись, стояла в стороне.

Кордеро спокойно ее слушала и, кажется, все понимала, хотя для Гарвуда диалект Южного Бостона звучал как иностранный язык, кроме, конечно, нецензурщины, которой девушка без всякого смущения щедро сдабривала свою речь, используя одни и те же характерные слова как глаголы, существительные, прилагательные и наречия. Кордеро то и дело призывала ее к порядку, но та через несколько секунд снова срывалась. Без этого у нее ничего не получалось.

– Ну и какой он был, клиент Келли? – в который раз спросила Кордеро.

Агнес пожала плечами:

– Ну, какой-какой. Обычный. Невысокий, но не коротышка. Понимаете, обычный.

Бриттани все это время стояла поджав губы, переступая с ноги на ногу. Может, психовала, а может, перед этим приняла дозу мета. Наверное, последнее, потому что Гарвуд заметил, как у нее расширены зрачки. Значит, общаться будет труднее. А может, и легче, кто знает, какой у нее приход.

Гарвуд имел громадный опыт чтения лиц, когда микроскопические изменения выдавали, лжет человек или говорит правду. Однако на фоне мета подобная методика не работала.

– А что у него были за волосы? – поинтересовалась Кордеро.

– Волосы? – Агнес задумалась. – Вроде скалли, но под виффи было плохо видно.

Что такое «скалли» и «виффи», Гарвуд понятия не имел, но для Бриттани это, видимо, имело значение, потому что она вздрогнула и беспокойно задвигалась.

– О чем она говорит? – спросил он Кордеро.

– Ну, «скалли» – это такая короткая прическа, как в армии, – ответила она. – А «виффи» – кепка.