– У нее Торовы были, – сообщил Пашка, – и она с ними о чем-то чирикала. Вроде как и к дядьке Луке имеет желание пойти. Иконы ей, видно, сильно надобны. Да и Филька приезжал с каким-то сычом. Тоже, значит, про…

– Да хватит уже! – повысила голос Тамара Васильевна. – Ушла – и Бог с ней. Лучше думать надо, куда Лешеньку определить. Через два года в школу, пока-то я сама с ним занимаюсь, все-таки сколько лет была учительницей.

– Да за два года и власть поменяться может, – отмахнулся муж. – Сейчас надобно думать про эти иконы. В Хабаровске прибили двоих старцев староверов. Знать, очень кому-то надобны иконы эти. Вот что, – кивнул он Пашке, – к вечеру кликни мужиков, всех. И с ручья тоже пусть придут. Дело, видать, очень серьезное, понял?

– Как же не понять, Афанасий Семенович? – усмехнулся Паша. – Сейчас пойду и подзову всех.

– Ты что надумал, старый? – внимательно посмотрела на него жена.

– А то и задумал. Не стану ожидать, покамест нас по башке шандарахнут, а вперед сам ударю. Во-первых, нужно выяснить, на кой хрен иконы им так надобны. Я уже договорился с одним толковым мужиком, он завсегда все обо всем знает, вот и выяснит. Надобно все прознать. Неужто не легенда – кладбище святой семьи?… Помнишь, твой батька рассказывал…

– Как не помнить? Но ты ж сам говорил, что это сказка. И твой батька так же говаривал. Или забыл?

– Да помню я все. Так и вчерась думал. Да и сейчас еще не верю. Но видать, верит кто-то, значит, надо быть готовыми ко всему. А ежели действительно такое захоронение имеется, то нужно умное решение принять. Тому, кому уж очень это надобно, продать можно. А деньгу на Лешкино имя положить. До тех пор пока ему двадцать не исполнится, он денег тех не увидит. Жить, как мы, Лешка не захочет, а значится, надобно его жизнь налаживать уже теперь. Ну-ка скажи, что плох я как дед?!

– Вот как ты решил… Верно говоришь, но страшно мне, боюсь я за Лешу. Мы уж, почитай, жизнь закончили, а для него она только начинается. Помрем мы, кому он нужен будет? Все отвернутся. Сейчас все на тебя, как на бога, смотрят, потому как ты и хозяин крепкий, и мужик сильный. Но все же ты знаешь, Афанасий, что тебя больше боятся, чем уважают. И Леша никому нужен не будет, наше добро захватят, и все. Так что верно ты говоришь про деньги, которые внуку в банк положим. И теперь надобно хоть понемногу класть.

– Знаю. И я тоже кладу деньжата на дальнейшую жизнь Лехину.

– Ты знаешь, что я ему на книжку кладу? – удивленно спросила жена. Он молча кивнул. – И слова не сказал. А я думала, что ты, Афанасий…

– Жизнь прожили, а ты меня так и не рассмотрела, – улыбнулся он.

– Только ты, Афанасий, не порти внука, не делай из него второго Ивана.

– Я сыну перед его смертью слово дал. Слово дал – держи. А я всю жизнь так живу.

– Да знаю я, но из ружья стрелять ты уже его учишь. А ведь мальчик ростом с это ружье. Он если приклад, как положено, к плечу прижмет, ручонкой до курка не достанет.

– Погодь, баба. Это ж курам на смех, коли мужик с оружием знаком не будет. А ежели банда нападет али какие другие лихие людишки? Сама знаешь, сколь приходилось оружие брать. Это и Ванька одобрил бы. Охотничья наука в жизни нужна. Другому не учу.

– И то верно. Как увидала, что Леша ружье держит, Ваню вспомнила, и сердце захолодело. Не хочу, чтоб Леша как отец его был.

– Не будет он лихим человеком. И нас не торопись на тот свет спроваживать, поживем еще.

– Дай-то Бог! – Тамара Васильевна перекрестилась.

– Не уехала еще баба эта? – спросил Лука Демьянович.

– Здесь, – ответил Шут. – Правда, выходить начали. И в сопку ходили ягоду вроде собирать. А лиха бабенка-то! Так с Афанасием Деновым никто из мужиков не говаривал.

– А ты где сейчас мужиков-то видал? Так, вроде мужиками выглядят, а характера, почитай, нет ни у кого. На ручье был?

– Как велели вы, моют наши. Участковый у них был. Но бумаги посмотрел и ушел ни с чем. Придирчив пес. Я бы его давно на тот свет спровадил.

– А вот этого не говори. Пусть пока землю топчет. Нельзя сейчас убирать его, иначе всех нас в сопки загонят, а тех, кто не уйдет, за колючую проволоку отправят. Эти племяши мои, мать их! Вся надежда на них была. И ведь надо ж такому приключиться – сбег Иван, сумел дойти до Выселок и управиться с бабой своей и ее хахалем. А тут и племяшей прихватили. Хорошо, баньку сожженную на них не повесили, доказано не было. Правда, деньжат пришлось дать. Ты вот что, присматривай за ними. О чем они с бабой этой договорились и почему она на них вышла? Не просто ж чайку попить племяши к ней зашли. Понял, Шут?

– А чего тут не понять? Может быть, убрать ее? Вызову…

– Когда это нужно будет, сделать есть кому.

– Когда уедем отсюда? – спросил Надежду Михаил. – Надоело тут торчать.

– Когда надо будет ехать, я скажу! – отрезала она.

Играя желваками, парень промолчал.

– А если откровенно, Надя, – подошел к ней Леонид, – чего мы ждем? Пока иконы принесут? Так не будет этого. Надо придумать, как взять их.

– Да это как раз не проблема. – Надежда вздохнула. – Но не уйти нам с иконами. Подставить кого-то тоже не получится. Надо найти, ради чего и тот и другой отдадут иконы сами. А вот что делать, никак не придумаю.

– Внук Денова, – сказал Леонид. – Он ради мальчишки…

– Интересно, как ты сможешь его взять? – усмехнулся Михаил. – На Денова работает половина поселка, и вся эта половина присматривает за мальцом. А даже если сумеем его хапнуть, то Денов сразу придет к нам и повесит вниз головой. Такое удовольствие я не желаю испытать.

– Мишка правильно говорит, – согласилась Надежда. – Мальчишку лучше не трогать. Но время идет, а мы топчемся на месте. – Она нервно заходила по комнате. – Мне тут тоже очень надоело. Даже телевизор всего три программы показывает. Но уезжать просто так не хочу. А если честно, то и страшно. Я задела Денова, а он такого не простит. Пока мы тут, с нами никто ничего не сделает. Стоит нам попытаться покинуть поселок, нас сразу достанут его люди.

– И что теперь? – зло спросил Михаил. – Нам тут до старости…

– Заткнись, – остановил его Леонид. – Надежда права. Я и сам про это думал. Хотя в этом есть и положительная сторона. Тебе надо пойти к нему, а еще лучше – остановить его прилюдно и извиниться, чтоб народ слышал. И за брата своего покойного, и за свои слова.

– И что это даст? – спросила она.

– Люди здесь понимают благородство, а такие, как Денов, мужики старой закалки, особенно. И он пойдет тебе навстречу.

– Да хорош тебе, – усмехнулся Михаил. – Денову извинения как шли, так и ехали. Вот насчет того, что нас похоронят в сопках, я не сомневаюсь.

– Привет! – В дом вошел Олег.

– Здорово! – кивнул Леонид.