Рейна снова расхохоталась, чувствуя облегчение от того, что наконец-то находится в безопасности.

– Эмилия, я не монахиня.

– Ты не монахиня? – повторила Эмилия с возрастающим удивлением.

– Я имею в виду, что это – искусная маскировка, – призналась подруга.

– Маскировка? Зачем тебе понадобилась маскировка? – Теперь Эмилия была по-настоящему сбита с толку. – И где твой отец? Разве он не приехал с тобой? – осторожно добавила она, начиная понимать, что происходит нечто странное.

– Нет, он со мной не приехал. Насколько мне известно, он все еще в Калифорнии, – коротко ответила Рейна.

Увидев встревоженное лицо подруги, она смягчилась, а улыбка стала печальной.

– Присядь на кровать, мне нужно многое тебе рассказать.

– Готова на это поспорить. Я так разволновалась, когда получила вчера известие о том, что ты в городе. Мама предположила, что отец приехал с тобой. Она хотела, чтобы я пригласила вас пожить у нас столько, сколько вы пожелаете.

– Я молилась, чтобы вы пригласили меня к себе, – ответила Рейна с дразнящей усмешкой.

– Разумеется, мы приглашаем!

– Я лишь надеюсь, то, что я здесь одна, не изменит мнения твоей матушки.

– Не волнуйся, Рейна. Она всегда будет рада тебе, можешь пожить у нас. Но скажи, что происходит?

Рейна сняла покрывало и присела на кровать рядом с Эмилией. Она убрала заколки и движением головы высвободила тяжелые пряди волос. Вьющиеся и шелковистые, они беспорядочно рассыпались по плечам.

Рейна сделала глубокий вдох и начала все объяснять Эмилии. Она рассказала, как отец обручил ее, намереваясь выдать замуж за того, кого она терпеть не может; как отец хладнокровно нанял охотника за преступниками, чтобы тот выследил ее и вернул домой.

Девушка не назвала имени Корделла из опасения, что он может появиться при одном лишь упоминании о нем. И так плохо, что мысли о красивом, но опасном стрелке постоянно преследовали ее, даже во сне. Ей, конечно, не хотелось говорить о нем более чем нужно.

– На сегодняшний день положение сложнее некуда.

– Готова поспорить, что ты была напугана до смерти.

– Так оно и было. Я была настороже, пока он наконец-то не уехал. Но, зная, что отец так решительно настроен и в таком отчаянии...

– Как думаешь, куда направился охотник за преступниками, когда оставил тебя на станции?

– Не знаю, мне все равно. Пока он направляется в обратную сторону от меня! – с чувством заявила Рейна.

– Могу себе представить, но теперь, когда ты добралась сюда, что ты собираешься делать дальше?

Рейна мучилась той же самой мыслью. Все планы, которые Она строила с целью избежать участи, уготованной отцом, заканчивались безопасным пристанищем у Эмилии. Она подняла темные глаза и взглянула в глаза подруге.

В ее взгляде ясно отразилась нерешительность, которую она чувствовала.

– Честно говоря, не знаю... – нехотя призналась она. – Надеюсь, что мой побег заставит отца передумать. Я думала, что он любит меня, поедет за мной и скажет, что не собирается заставлять меня выходить замуж за Натана. Но сейчас...

– Думаешь, он будет подозревать, что ты приехала сюда ко мне?

– Не знаю. Отец знает, какие мы с тобой близкие подруги, но я не уверена, считает ли он, что я отважусь проделать поездку в одиночестве. Я старалась разговорить охотника за преступниками и узнать, куда он дальше направляется, но тот ни словом не обмолвился.

– Что ты хочешь делать, Рейна? Знаешь, можешь оставаться здесь у меня сколько хочешь.

Рейна взяла ее руку и с чувством пожала.

– Спасибо, Эмилия!

– О чем ты говоришь? Я знаю, ты тоже помогла бы мне, если бы понадобилось.

– Я помогла бы тебе, – согласилась Рейна. – Но я хотела бы попросить тебя лишь об одном...

– О чем?

– Ты не возражаешь, если будешь называть меня по-другому, когда мы не одни?

– Я так полагаю, ты должна скрываться? Рейна кивнула.

– Не думаю, что мой отец так просто отступится. Он может послать сюда кого-нибудь для проверки. А если так, то они будут искать Рейну Альварес. Если я буду называть себя Изабеллой Наньес, никто ничего не заподозрит, и мы не будем никого обманывать. Изабелла – мое второе имя, а Наньес – девичья фамилия моей матери.

– Хорошо, Изабелла, – сказала Эмилия с заговорщической ухмылкой, изумленная тем, что попала в такую интригу. – Но ты собираешься носить одежду монахини или привезла с собой другие вещи?

– У меня не было времени ничего собрать... Эмилия поняла, что им нужно пройтись по магазинам, прежде чем везти подругу домой. Ее мать была ревностной католичкой и не одобрила бы маскарад Рейны. Эмилия направилась к двери.

– Подожди меня здесь.

– А ты куда? Она помолчала.

– Я знаю, становится поздно, но я хочу пройтись по магазинам и посмотреть, смогу ли я найти для тебя одежду.

Мы проведем ночь здесь, утром купим все, что потребуется, а после полудня отправимся домой.

– А твоя матушка не будет волноваться?

– Нет, со мной приехал мой брат Ричард, так что у меня хорошее сопровождение. Кроме того, когда мы уезжали, я сказала, что мы, возможно, переночуем в городе.

– Эмилия... подожди...

Рейна быстро вытащила маленький саквояж и вынула все деньги, что привезла с собой.

– Вот возьми!.. – Она сунула подруге в руку значительную сумму.

– Ты уверена, что можешь так поступить?

– У меня не было времени беспокоиться о вещах, но я привезла много денег.

– Я вернусь, как только смогу, – пообещала Эмилия. – И не волнуйся. Твой отец приедет. Все будет прекрасно, вот увидишь.

Девушки тепло обнялись.

– Надеюсь, так и будет, – сказала Рейна.

Когда дверь закрылась, она повторила, ощущая странное беспокойство:

– Надеюсь, это и правда будет.

Эфемерная женщина парила перед Клэем в туманной полутьме. Хотя она была полностью одета в какое-то незнакомое свободное одеяние, ниспадавшее свободными складками, вокруг нее разливалось нечто соблазнительное. Гибкие руки, поднятые к нему, манили его еще больше.

Клэй хотел подойти к ней. Ему хотелось обнять ее. Больше всего на свете ему хотелось прижать свои губы к ее губам, найти сладкий восторг в ее объятиях, зная, что это произойдет. Но по какой-то неизвестной причине Клэй не мог ни двигаться, ни говорить. Удерживаемый незримой силой, он мог лишь смотреть, отчаянно желая и никогда не получая.

Женщина назвала его по имени. Звук ее голоса, такой мягкий и чарующий, отозвался увлекающим эхом. Ее голос был знаком ему, но все же...