тревогу, Мо Жань наклонился и, почти прикоснувшись губами к фонарю, прошептал:

— Все хорошо, — он обнял фонарь и влил в него еще немного своей духовной силы. — Учитель, не бойтесь. Я здесь.

Огонек души, немного померцав, опять загорелся ровным золотым светом.

Не удержавшись от улыбки, Мо Жань посмотрел на него из-под полуопущенных ресниц, погладил фонарь, и еще крепче прижал его к себе.

В темноте ночи перед ними вспыхнула надпись «Адские врата». Каждый ослепляющий взгляд иероглиф был словно только что написан кровью живых людей.

Бамбуковый плот, наконец, пристал к берегу, и Мо Жань ступил на вымощенную глиной дорогу в Царство Мертвых, от которой исходил явственный запах свежей крови.

Чем дальше он уходил по этой дороге, тем больше у него появлялось попутчиков. Тут были мужчины и женщины, старики и дети, встретился даже мертворожденный младенец, который не мог говорить и только горько плакал. Вне зависимости от того, кем ты был в смертном мире, правителем или крестьянином, генералом или солдатом, купцом или нищим попрошайкой, сейчас все шли по одной дороге в Призрачное Царство. И неважно сколько ты нажил за жизнь и сколько ритуальных денег сожгли на твоих похоронах, этот трудный путь каждый должен был пройти сам.

Мо Жань влился в поток душ и вместе со всеми двигался ко входу в Преисподнюю.

У ворот их встретил всего один стражник, который сидел, обмахиваясь тростниковым веером[105.3]. Судя по одежде, он был обычным солдатом, которого смерть настигла на поле боя, когда ему вспороли живот, поэтому время от времени его кишки выпадали наружу.

Раздраженно запихнув выпавшие внутренности назад рукояткой веера, он поднял глаза на подошедшую душу недавно умершего человека и лениво спросил:

— Имя?

— Сунь Эру[105.4].

— Причина смерти?

— Я умер от старости.

Страж у ворот взял большую печать и небрежно приложил к телу духа. Душа вспыхнула, и в руках у стража появилась табличка «смерть от старости», которую он передал Сунь Эру со словами:

— Не потеряй эту бирку. Если потеряешь, за новой придется идти в Семнадцатый Дворец. Следующий.

Сунь Эру заволновался. Впрочем, наверное, каждый умерший будет волноваться о следующей жизни, как бы храбр и умен он не был в прошлой.

— А когда я предстану перед Судом? Я, правда, порядочный человек! При жизни даже курицы не обидел и никогда не лез на рожон. Могу же я переродиться в здорового ребенка с успешной судьбой или хотя бы жениться на девушке из богатой семьи…

Преисполнившись беспокойства о своем будущем, старик болтал, не умолкая ни на минуту.

Страж, который слушал вполуха, только отмахнулся:

— Суд? Под призрачным солнцем так много душ ждут Суда. До тебя очередь дойдет не раньше, чем лет через восемь или десять, а до тех пор будешь как все жить в Призрачном Царстве. Только прибыл, а уже так многого хочешь. Чем ты лучше других? Подойдет твоя очередь, тогда и расскажешь Судье убивал ли ты куриц и не женился ли на снохе. Следующий.

Сунь Эру был так ошеломлен, что даже стал заикаться:

— Восемь или десять лет?

Мо Жань, стоявший в очереди, тоже удивился:

— Что? Так долго ждать Суда для перерождения?

— Конечно, только если ты не совершил тяжкое преступление, или твои души не вступили в открытый конфликт с друг другом. Тогда, конечно, другое дело, — страж злобно хохотнул, от чего его кишки опять вывалились наружу, и ему опять пришлось запихивать их обратно. — Тем, кто попадает на Восемнадцатый уровень Ада, долго ждать не нужно.

— … — Мо Жань.

Этот дурной старик Сунь все еще обдумывал то, что услышал. Он хотел было задать еще какой-то вопрос, но терпение стража подошло к концу. Он нетерпеливо отмахнулся и сказал:

— Иди уже. Все души в конце концов переродятся. А вы, почтенный старец, только задерживаете других. Следующий!

Подгоняемый веером Сунь Эру вынужден был уйти.

Следующей была молодая и все еще красивая девушка, чье лицо украшал густой слой румян и пудры. Бросив на стражника кокетливый взгляд, присущий женщинам определенной профессии, она тихо сказала:

— Господин офицер, я, юная дева Цзюнь Хуа-эр, была зарезана злодеем…

В этой длинной очереди у ворот в Чистилище души были подобны рыбам, что пытаются прокормиться в мутной воде: каждая из них лелеяла свои желания и планы.

Среди собранных в этом месте тварей всех мастей вечно царил хаос и неразбериха, и любые принципы мира смертных переставали действовать. Страшно подумать, что случилось бы, если бы их раскрыли сейчас. Мо Жань опасливо прижал к себе духовный фонарь.

Ему нужен был только его Учитель, все остальное не имело никакого значения.

Все, чего он хочет, это найти потерянную часть души Чу Ваньнина.

— Имя?

Страж у ворот широко зевнул и поднял глаза на Мо Жаня.

Мо Жань только собирался открыть рот, чтобы ответить, как страж ворот, видимо почувствовав, что с его душой что-то не так, вдруг вскочил на ноги и хищно уставился на него.

— …

Мо Жань проник в Преисподнюю в тайне, кроме того, он уже один раз умер, поэтому не знал, насколько странным выглядит его дух в глазах окружающих призраков. К тому же, у него в руках был фонарь, в котором пряталась часть души другого человека, что тоже не могло не вызвать вопросов. Однако в Призрачное Царство по-другому было не войти, так что в любом случае им нужно было преодолеть это препятствие.

Мо Жань заставил себя спокойно встретить взгляд охранника, который, щурясь, продолжал внимательно изучать его.

Притворившись, что не понимает, что происходит, юноша ответил на заданный ему ранее вопрос:

— Мо Жань.

Стражник не проронил ни звука.

Хотя внутри Мо Жаня барабаны били тревогу, на его лице не дрогнул ни один мускул:

— Я совершенствующийся, причина смерти — искажение ци[105.5]. Прошу вас, господин офицер, выдайте мне бирку.

Глава 106. С чего начать поиски Учителя?

— Искажение ци?.. – медленно повторил стражник, после чего недоверчиво хмыкнул. — Совершенствующийся?

— Да.

— Такой юный совершенствующийся, а уже попал сюда. Должно быть, ты очень обижен на мир за такую несправедливость.

Охранник фальшиво улыбнулся. До того, как умер, он был обычным человеком, и, как у большинства смертных, у него не было золотого ядра, которое можно было бы взрастить. Конечно, сейчас, получив такую возможность, он не мог упустить