если президиум опаздывает… Тем более, когда наверняка уже обсуждается — как и почему опаздывает…

П л а т о в. Товарищи…

П а н о в а (продолжая, к Первухиной). …Вы вот, — вы, вы! — были же на том профсобрании сектора, специально явились, и не могли утрясти, уладить конфликт?! Вы же за все это, — и только за это! — инженерскую зарплату получаете!..

П е р в у х и н а. А вы — за объективность вашу? Да какая еще там «объективность»! Равнодушие! Да лично вам глубоко плевать на людей!

П л а т о в (вновь вмешиваясь и перебивая). Софья Порфирьевна!.. Светлана Павловна!..

П е т р о в а (Платову, поднимаясь). Надеюсь, мы оба одинаково не желаем повторения подобного же там, в зале…

П е р в у х и н а (продолжая). …Плевать вам, плевать! И на него (На пустующее место Калинкина). И на нас! На всех! Плевать!..

П л а т о в. Товарищи…

Платова не слышат.

П е т р о в а (Платову). Если приказ согласовывается — достаточно позвонить в канцелярию, там распорядятся… (Направляется к выходу.)

П е р в у х и н а (уже не видя никого перед собой). …Но мы не позволим! Коллектив никому и никогда не позволит…

П л а т о в. Товарищи… (Врезав по столу так, что, звякнув, подскочили и повисли на шнурах телефонные трубки.) Молчать!!!

Воцаряется тишина.

Опомнитесь… (С болью.) Опомнитесь!.. (После паузы.) Местком переносится.

П е т р о в а (остановившись). Это будет проголосовано?

П л а т о в. Это решил я, председатель! Все свободны.

П е р в у х и н а (с протоколом). Владимир Петрович, как же…

П л а т о в. Все свободны.

Ч а ш к и н а. Слушай, Владимир Петрович…

П л а т о в. Все свободны. Все! Свободны!

П е т р о в а (в упор.). Владимир Петрович, я все же надеюсь…

П л а т о в (так же). Виктория Николаевна… все свободны.

Тяжело опираясь на палку, уходит  П е р в у х и н а; не глядя ни на кого, выходит  Ч а ш к и н а; Петрова направляется к выходу за Игнатьевым.

П е т р о в а (Игнатьеву). Наши точки зрения совпадают.

И г н а т ь е в (не глядя). Моя точка зрения не совпадает с точкой зрения Владимира Петровича, все остальное — не имеет для меня значения!

И г н а т ь е в  проходит вперед; выходит и  П е т р о в а…

П л а т о в (машинально). Все свободны…

П а н о в а. Мне действительно жаль его стало.

П л а т о в. Меня тебе стало жаль.

П а н о в а. И тебя.

П л а т о в. Спасибо.

П а н о в а. Пустяки.

П л а т о в. Его, меня.

П а н о в а. Пустяки.

П л а т о в. Все пустяки… А? Все-все…

П а н о в а. Не все. Не разгневалась бы мадам, не зарубила бы нам Париж.

П л а т о в (с болью). А ты ведь могла бы и не пожалеть… Света, Светка!.. (Круто, жестко.) Светлана, не будет Парижа.

П а н о в а. Объясни.

П л а т о в. Не будет. Парижа.

П а н о в а. Что будет?

П л а т о в. Светлана, ничего не будет.

П а н о в а. Совсем ничего?

П л а т о в. Совсем. Прости.

П а н о в а. Совсем. Поняла. Прости и ты. (Пауза.) К Ляльке поеду… нет, к Рите. (Пауза.) Худо тебе. Одиноко. Страшно… Не пойму, неужели этот базар тебя так расстроил?

П л а т о в (резко). Не было никакого базара! (Сухо.) Светлана Павловна, прошу вас в зал.

П а н о в а. Что ж… Прощайте, Владимир Петрович. (Быстро выходит.)

Трещит телефон, единственный, на котором удержалась трубка. Гудки, которых Платов не слышит… Появившийся  К а л и н к и н  протягивает Платову трубку. Доносится гул аудитории, заполненной множеством людей.

П л а т о в (глухо). Начинаете? Начинайте… Можно и без меня!.. (Опустив трубку, Калинкину.) Вы оказались правы.

К а л и н к и н (убит). Извините…

П л а т о в. Ни в одном голосе не ошиблись!.. Ваша взяла.

К а л и н к и н. Моя…

П л а т о в. А я-то… Я-то!

К а л и н к и н. Вы извините…

П л а т о в. Базар… Какой базар устроили! Что ж! Что же…

К а л и н к и н. Что, Владимир Петрович?

П л а т о в. Сами все видели. Вот-вот заявления посыплются!..

К а л и н к и н. Понимаю, Владимир Петрович…

П л а т о в. Я не могу терять лучших своих людей из-за…

К а л и н к и н. Из-за… Понимаю!

П л а т о в. Из-за чего бы то ни было!

К а л и н к и н. Я понимаю. Ваш голос…

П л а т о в. Что?

К а л и н к и н. Ваш голос дописать еще надо. В протокол. Решающий.

П л а т о в. Ничего мой решающий тут не решает…

К а л и н к и н. Два — два?

П л а т о в. Лучше бы уж они все единодушно были против, раз уж — не за! Еще можно было бы спорить, переубеждать… Ведь они сейчас не так против вас, как друг против друга! Раздрай!.. Два на два здесь, а если там, в зале, двести на двести?! (Вдруг.) Что за черт… С пол-оборота люди заводятся и сразу — предельный накал?!

К а л и н к и н. На голом нерве живем!..

П л а т о в. Впрягать людей в дело — при таком настрое?

К а л и н к и н. Понятно…

П л а т о в. Ничего не смогу для вас, Дмитрий Федорович. (Протягивая руку.)

К а л и н к и н (пожимая руку Платову). Понимаю, Владимир Петрович, все понимаю!

П л а т о в. Как говорят… Лихом не поминайте!

К а л и н к и н. И вы — тоже!

П л а т о в. Искренне желаю вам…

К а л и н к и н. И я вам, Владимир Петрович!.. Писать?

П л а т о в. Что?

К а л и н к и н. Заявление? По собственному?

П л а т о в. Пишите…

Калинкин протягивает Платову заготовленное заявление.

К а л и н к и н. Сегодняшним числом и пометьте.

П л а т о в (читает). «Прошу уволить меня по собственному желанию»…

К а л и н к и н. И вопрос снят. И месткома никакого не было. Конфликтов, валидолов. (Помедлив.) Оно ведь, заявление-то, у меня с самого начала написано было, Владимир Петрович! Я ведь знал, как все будет, чем кончится. И даже лично в вашем голосе, вы уж извините конечно, не ошибся…

П л а т о в. Не ошибся…

К а л и н к и н. На голом нерве. Действительно, людям надо работать… С настроением. С подъемом… Такие задачи, такие проблемы… Действительно! Вот она… вся правда и есть. (Пауза.) Ну, я пойду, значит…

П л а т о в. Да-да… Куда?

К а л и н к и н (потерянно). Куда-нибудь… Не судьба мне, значит!..

Трещат телефоны. Платов снимает трубку. Врывается мощный гул зала. Бросив трубку, Платов хватает Калинкина за грудь.

П л а т о в. Врешь! Нет, врешь!..

К а л и н к и н. Что с вами?

П л а т о в (трясет Калинкина). Это — мои люди! Ясно?!

К а л и н к и н. Ясно…

П л а т о в. Все мои люди! Ясно?! И я должен видеть их людьми!

К а л и н к и н (пытаясь освободиться). Ясно, ясно…

П л а т о в. Людьми! Ясно?!. Идите!

К а л и н к и н (его еще держат). Иду…

П л а т о в. Они — не могут, не должны… Не допущу! Какая такая «судьба»? Все судьбы одним узлом завязаны! Их судьбы! Моя! И ваша! Ясно? Идите, Калинкин!

Платов отпускает, наконец, Калинкина, тот падает, поднимается.

К а л и н к и н. Иду-иду!..

П л а т о в. Идите… И работайте!

К а л и н к и н (застыв). Куда?

П л а т о в. Идите и работайте!.. На свое место!..

К а л и н к и н (роняя и подхватывая гитару). Иду-иду! (Возвращается от дверей.) А если они мне…

П л а т о в (перебивая). А вы — им!

К а л и н к и н (вновь возвращается). А что я им? Что?..

П л а т о в. Найдите!

К а л и н к и н. Что?

П л а т о в. Что сказать! Им! Всем!.. Идите!

К а л и н к и н (в дверях). А — в зале все уже? В зал-то… переждать?

П л а т о в. В зал, в зал идите!

К а л и н к и н (не двигаясь). В зал…

П л а т о в. В самый первый ряд!.. И чтобы хлопать каждому моему слову!.. И чтобы первым тянуть руку вверх!.. Идите, Калинкин! (Устало.) Митя… пошел вон.

К а л и н к и н  уходит. Трещат телефоны. Платов снимает по очереди трубки, врывается тревожный, напряженный гул!..

П л а т о в (по одному телефону). Иду… (По второму.) Иду… (По третьему.) Не начинать… Иду! (Неподвижен.) Ах, глупость!.. Конечно, глупость сделал… Какую глупость!..

Вдруг где-то за стеной с яростной силой рванула в бешеном темпе