Александр Леонтьев:

Может быть, я когда-нибудь отработаю этот момент. Сейчас опыт речитатива в куплетах песни «Ленинград» показывает, что я могу исполнять подобное. Но это довольно сложно осуществить технически. У нас все-таки музыкальные сеты выстраиваются не под речитативную музыку. Я стараюсь довольно мощно петь, и это требует специального определенного настроя. «Мизантропию» мы играем не всегда, но в турах мы исполняем ее довольно часто, и, как выяснилось, она вызывает довольно бурный отклик у людей. По музыкальной части я чувствую, как из зала приходит на нее ответная волна.

Александр Леонтьев:

Безусловно, это не European Style. Но я неоднократно говорил, что на рифф песни «Мизантропия» меня вдохновило посещение концерта моей старой любви System of a Down в Москве. Для меня это был очень важный опыт. Буквально сразу, придя домой, я наваял рифф, в котором угадывается влияние «Системы». Естественно, это не калька и не копия – просто навеяло. Но армянская музыка, Кавказ, Молдавия, всевозможные еврейские напевы, свадебные мелодии ашкеназов – это все из той же серии.

Александр Леонтьев:

Тут я попытался хоть как-то объяснить людям, что они прожигают подобным образом свою жизнь. Копаясь в чужом белье и не зная подробностей, ты очень быстро становишься никчемным. Вместо этого ты мог бы заниматься собой: самообразованием, полезными делами – да хотя бы на велике кататься! С моей стороны это даже смешно: какой-то пятнадцатилетний школьник Вася из Нового Уренгоя, который ничего в жизни не видел и не знает. По большому счету, он – никто. (Я сейчас не свысока говорю, а просто сам в свое время был таким.) Для того чтобы что-то нажить, надо много испытать, прочитать, понять, передумать и увидеть. А интернет – этот такая помойка, которая позволяет вываливать ему свои нелепые суждения на какую угодно тему. Он занимается этим барахлом, и мне смешно думать, что он меня презирает.

Одно дело, когда тебе уже за 70: старики могут впадать в детство. Но есть, например, взрослый зрелый мужик, типа меня или Князя, находящийся как раз в расцвете ментальных возможностей. За что-то отвечающий и что-то делающий. Пускай хреново, но человек чем-то увлечен. А тут какой-то пэтэушник находит возможным относиться к нему как бы свысока. Муравей, ползающий по слону, пытается на него гадить. А зачем?

Каждый из нас может оказаться в такой ситуации. Я, правда, не пишу гнилостных комментариев в интернете, но, бывает, что-то прочитаю у поп-звезды, которую я не уважаю – и первая мысль: ну, вот же ты идиот! Но потом думаешь: а чего, я, собственно, взбеленился? Да, мне не нравится, но надо это отпустить. Он, конечно, козел, но поет-то он хорошо, дело-то свое знает, бабло рубит, бабам нравится. Молодец, красава! Чего на него злиться-то? А тут люди еще и пишут это все… Первое время не то чтобы было обидно. Просто хотелось, чтобы люди себя поставили на наше место. В частности, это касалось полстраны панков, каждый из которых считал, что по Горшку они горюют больше, чем его друзья. По-хорошему, песня «Презирать и ненавидеть» должна была появиться еще тогда.

Александр Леонтьев:

Она конкретно про Донбасс, в отличие от «Красных рек», где я просто ужасаюсь тому, что происходит. В «Каждую ночь» я мысленно обращаюсь к людям в высоких кабинетах, которые могли бы что-то изменить, и с праведным гневом задаюсь вполне справедливым вопросом: почему вам-то эти люди не снятся? Или вам реально настолько по барабану? Понятно, что любая война – это деньги. В нормальных школах всегда на уроках истории учат, что у любой войны всегда есть: а) повод; б) причина. И причина всегда – финансы. Не важно, земля это, людские ресурсы или что-то еще. По большому счету любая война – это продажа самого ценного, что есть в мире, – человеческих жизней за то, без чего по большому счету вполне можно прожить (купить себе еще один «Кадиллак», построить дачу и т. п). Это жадность, это мерзко.

Александр Леонтьев:

Будучи «киноманом», «Каждую ночь» я почему-то не особенно котировал. Позже она мне стала нравиться исключительно в исполнении Земфиры, которая действительно круто добавила в песню своих обертонов. Притом что я особо фанатом Земфиры никогда не являлся, отдаю должное величине и профессионализму этого человека. Она сделала из песни нечто большее.

Александр Леонтьев:

Сначала, как обычно, была написана музыка. Потом случайно на репетиции, обнаружив, что она играется у нас в темпе 210, я сразу пришел к одной ассоциации. Дело в том, что я довольно длительное время ездил на работу в Киржач. Иногда приходилось гонять. Однажды я вспомнил, что максимальная скорость, которую я вообще в своей жизни развил на авто, была как раз 210 км/ч. Помню, как, продавливая педаль дальше, я понял, что ехать быстрее мне уже страшно, потому что машину начинает ощутимо потряхивать. Причем все это происходило на прямой ровной дороге. Но я уже ощутил иллюзию того, что колеса теряют контакт с дорогой. Когда я об этом вспомнил, тут же пришла идея написать песню о скорости. Но поскольку об авто писать как-то не очень правильно, я сочинил текст о мотоциклистах.