с пожарным шлангом. Офицеры, особенно армейские, считаются законной добычей для моряков.

В какой-то момент всей этой сумбурной деятельности, я должен был быть на борту лайнера «Канберра» для участия в командирской группе, организованной подполковником Гербертом «Эйч» Джонсоном, командиром 2-го десантно-парашютного батальона. Как незнакомый человек в большой группе десантников, я тихо поболтал с парой людей, которых знал, а, затем, встал со всеми остальными, когда прибыл командир. Это был маленький, похожий на терьера, человек, обладавший огромной энергией и оживленно со всеми беседующий. Кто-то хотел познакомить его со мной, но он казался рассеяным, так что, вероятно, он не обратил на меня внимания. Поэтому когда он удалился, чтобы заняться более неотложными делами, я, прежде чем вернуться на нашей «Джемини» в менее подходящую, но более привычную обстановку корабля-дока «Фирлесс», отправился на большой и цивилизованный обед за столом 148-й батареи.

Несмотря на то, что 4М1 была регулярно поливаема водой и очень переполнена, физически она была более удобна, чем каюта на дружелюбном старом «Сэре Персивале». Я спал на верхней из трех коек, прямо над незнакомым военным падре, который не мог вынести жизни в тесноте (и ему нашли более подходящее жилье). Нижняя койка принадлежала адъютанту бригадира Джулиана Томпсона, который был гораздо умнее всех нас (это было нетрудно) и гораздо серьезнее (это тоже было не так уж трудно) и у него было, как мне показалось, самое великолепное имя Монтефиори. Я читал комическую, но очень фривольную книгу писателя с псевдонимом «Кирилл Бонфиглиоли», который тоже мне нравился. Ошеломленного падре сменил, улегшись подо мной «валетом», жизнерадостный военный инженер, капитан Тревор Уилкинс, компьютерный фанат, которого я знал еще с тех времен, когда был курсантом в Сандхерсте. Жена Тревора присылала ему компьютерные журналы, которые он оставлял в кают-компании для остальных. Тревор не замечал, что она заполняла рекламные купоны личными сообщениями пока, конечно, мы его не поймали. Тревор украсил свою койку ими, словно флагами.

Там же находился флайт-лейтенант Деннис Маршалл-Хадселл, штурман-оператор с «Фантома» КВВС, а теперь главный передовой авианаводчик бригады коммандос. Вместе со мной Деннис образовывал ядро небольшого и очень элитарного клуба по игре в кольца, который каждый день собирался перед чаем на верхней палубе ЗРК «Си Кэт».

В кубрик Четыре Майк Один набилось еще восемнадцать человек. Он никогда не былаособо захламлен или клаустрофобичен, потому что мы все к ней привыкли и потому, что все в нем каждое утро должно было быть убрано согласно боевому расписанию. Когда корабль попадает под удар, все, что не закреплено, становится опасным и охватывается огнем. Укладка снаряжения практиковалась и проверялась до тошноты, пока не стала автоматической.

Но в углу 4М1 располагался динамик вездесущей трансляции. Он должен был иметь регулятор громкости, но у нашего, расположенного в офицерской каюте, он, вероятно, был сломан. Поскольку трансляция является ключевой частью организации на военном корабле, мы не могли его просто выключить, когда пытались заснуть. Я замотал его полотенцем, которое, по крайней мере, приглушило его надоедливость.

Сообщения транслируются с мостика и делаются помощником боцмана, который по разрешению вахтенного офицера берет микрофон и говорит на весь корабль. Но, как и у кондукторов на британских железнодорожных пригородных поездах, громкость обычно слишком большая, а акцент непонятный. Существовали некоторые особо нелюбимые сообщения, которые передавали по многу раз в день:

«Усем на борту. Учебная тревога, учебная тревога. Пожар, пожар, пожар».

«Возгорание в отсеке 4М1. Закрыть все водонепроницаемые люки после 2 Кило. Пожарному расчету собраться у входа люка 2 Кило. Группе оценки повреждений приготовиться.»

«Всем на борту. Говорит командир. Было сделано много полезных замечаний по поводу этих объявлений. Я знаю, что многие из вас недовольны ненужными объявлениями и использованием раздражающих клише. Я поднял вопрос по этому поводу. Я собираюсь исключить все клише и оставить самую суть. Но подробнее об этом позже.»

«Всем на борту. Говорит вахтенный офицер. Было сделано слишком много ненужных объявлений, которые всех беспокоят, а также мешают работе мостика. Я прошу вас сотрудничать в плане сокращения объявлений до самых необходимых. Это все.»

И особенно любимое:

«Смене на летной палубе, смене на летной палубе. Никаких больше разрезов, которые нужно сделать. Не курите или потушите огонь.»

Был один конкретный помощник боцмана, с высоким акцентом «Джордж Формби»[13], который, как мы чувствовали, выполнял гораздо больше, чем положено в рамках службы, что особенно действовало нам на нервы. Его классическое объявление, повторяемое много раз каждый день было:

«ОАО просят пройти в ЦАО. ОАО.»

В переводе на английский это звучало так: «Офицера по амфибийным операциям просят пройти в центр амфибийных операций». Его «просили», а не приказывали, так как ОАО является старшим по отношению к лицу, которое разрешило объявление.

После некоторого промедления, когда в ЦАО не появлялся никакой ОАО, помощник боцмана решал добавить в объявление ощущение срочности.

«ОАО должен отправиться в ЦАО. ОАО».

Тогда кто-нибудь на мостике делал ему замечание, что он не может приказать ОАО ничего сделать, и мы получали третью версию:

«Всем на борту. Не обращайте внимание на последнее объявление. ОАО просят пройти в ЦАО. Это все».

К этому моменту, в этом часто повторяющемся круге объявлений, мы уже пели голосами Джорджа Формби:

— ОАО нет в ЦАО, а я все еще мою окно…

Лейтенант Мотефиори, адъютант бригадира, тоже был ключевой фигурой как и ОАО. Но адъютант преуспел там, где мы потерпели неудачу. Судя по постоянным объявлениям, раздававшимся для него, он должно быть, нашел каюту без громкоговорителя. Мы слышали это объявление много-много раз каждый день и боцман не стеснялся выражать свое раздражение:

«Лейтенант Монтефиори должен явиться в каюту бригадира. Лейтенант Монтефиори».

Это были звуки корабля Ее Величества «Фирлесс» на войне.

Самым простым способом забыть об этих стесняющих и неудобных обстоятельствах было погрузиться в усыпляющую рутину. День начинался с объявления: «Смене подъем!», которое на самом деле звучала как «Смеа па-а-адем, смеа падем, смеа падем!».

Мы вставали, чтобы воспользоваться рядом умывальников, убрать койки и прибрать барахло. Завтрак требовал довольно долгого путешествия вверх по двум трапам, по главному боковому проходу «Фирлесса» и еще по одному трапу. Он вел мимо пропахшей пивом двери кают-компании старшин и оружейной каюты, традиционно отводящейся младшим офицерам, которая теперь была опечатана и охранялась, так как там теперь располагалась разведывательное подразделение.

После завтрака и 8-часового выпуска новостей Всемирной службы новостей BBC, утро было занято выполнением необходимой работы. Обед и еще новости BBC, после обеда очень обстоятельная физподготовка на летной палубе или палубе ЗРК «Си Кэт», или на