Выйдите прогуляться в лес, и вы окажетесь среди животных — чирикающих, шуршащих, пищащих. Невозможно не заметить звуков, которые издают мириады существ вокруг вас. Но о присутствии этих животных вам расскажут и другие органы чувств: вы видите черного дрозда, который прыгает по земле, задрав хвост; вас раздражает прикосновение комара к вашей коже; а возможно, вы чувствуете запах лисьего семейства или, что еще вероятнее, кучи конского навоза на ближайшей тропинке для верховой езды. Ясно, что у нас не одно, а целый спектр чувств — зрение, слух, обоняние, осязание и вкус, но мы редко задумываемся о том, как различные чувства дополняют друг друга, давая нам информацию об окружающем мире, в том числе о животных, занятых своей повседневной жизнью. Некоторые из этих знаков и сигналов, воспринимаемых каждым органом чувств, адресованы либо нам, либо другим животным, иные — всего лишь побочный продукт обычной деятельности животного: пчела жужжит, когда машет крылышками в полете, буковые орешки сыплются вниз, когда белка мчится по деревьям.

Но многие признаки присутствия и деятельности различных животных на самом деле относятся к области коммуникации: они развились в ходе эволюции и стали служить целям животного, посылающего сигнал. Эта коммуникация осуществляется через различные каналы чувственного восприятия, например звуковой и зрительный, — их называют модальностями. Зачастую сигналы создаются в результате одной и той же деятельности в разных модальностях — например, когда кролик роет нору на склоне оврага, эти сигналы расходятся от животного, словно круги по воде, одновременно в виде изображения, звука и запаха (пусть, возможно, и не ощутимого для человеческого носа).

Зачем нам столько органов чувств? Так ли уж необходимо нам (и другим животным) одновременно видеть и слышать то, что происходит вокруг нас? Есть веские основания полагать, что использование множественных модальностей для восприятия мира и коммуникаций помогает животным выстоять в изменчивых условиях окружающей среды. В непогоду ливень может заглушить звуки, но темной ночью звук может оказаться единственным способом воспринимать то, что происходит вокруг. Это свойство называется мультимодальной надежностью: отправка одного и того же сообщения по разным каналам снижает вероятность того, что сообщение потеряется.

К тому же использование не одной, а множественных модальностей иногда помогает животным передать более полный набор информации: это позволяет расширить возможности коммуникации. Ваша собака умеет передать немало информации своим «гав»; научные исследования показывают, что люди чутко воспринимают тончайшие оттенки собачьего лая и умеют различать лай дружелюбной, злобной или одинокой собаки даже в отсутствие других сигналов. Но соедините звуки, издаваемые псом, и язык его тела — позу, хвост (виляющий или поджатый), направление его взгляда, положение ушей — и к нашему восприятию внутреннего психического состояния пса добавится масса дополнительных сведений, позволяющих нам достаточно хорошо понять, что он чувствует, даже при отсутствии понятного общего языка. У собак, как и у их близких родственников волков, в ходе эволюции сформировалась сложная мультимодальная система сигналов, которая сообщает их сотоварищам по стае (будь то псовые или люди) подробную информацию о социальной среде и о том, как будут развиваться поведенческие взаимоотношения между особями: нападет она или убежит? Захочет спариться или нет?

Таким образом, мир полон сигналов, передаваемых разными физическими способами коммуникации, из которых самые очевидные для нас — изображение и звук. Является ли случайностью то, что наша собственная речь сформировалась как акустический сигнал? Что, если использование нами звукового канала коммуникации — явление нетипичное, или все же звук сам по себе обладает какими-то особыми свойствами, благодаря которым он непременно становится способом передачи сигнала? Может быть, то, что нас со всех сторон окружают звуковые сигналы, всего лишь специфическая особенность условий нашей планеты? Или у звуковых волн есть какие-то особые качества, в силу которых они лучше всего подходят для того, чтобы стать средством коммуникации — даже в виде языка? Можно ли ожидать, что инопланетяне будет использовать устную речь? И если да, то что сей факт может рассказать нам об условиях, существующих на их планете, а если нет, то какой вид модальности окажется самым подходящим для этих условий?

Чтобы ответить на этот вопрос, можно, конечно, предаться увлекательным мысленным экспериментам, основываясь, например, на некоторых творческих идеях по поводу типов коммуникации у инопланетян в научной фантастике — таких как телепатия у вулканцев из сериала «Звездный путь» (Star Trek) или язык круговых символов у гептаподов из фильма «Прибытие» (Arrival). Однако есть способы и получше. Можно, опираясь на те же законы физики, которые одинаково действуют и на Земле, и на вымышленной планете Вулкан, подумать о том, какие способы передачи сигналов (модальности) подойдут для коммуникации, а какие не подойдут, с учетом конкретных физических свойств среды, в которой обитают инопланетные существа. Возвращаясь к базовым принципам, следует прежде всего выяснить, что совершенно необходимо для коммуникации.

Самое простое определение коммуникации — это процесс взаимодействия, при котором полезная информация производится одним индивидуумом и передается другому, который затем расшифровывает информацию. Эти базовые и, безусловно, универсальные требования применимы даже к самым причудливым и неожиданным формам коммуникации в самых чуждых и непривычных нам мирах. Как раз эти фундаментальные принципы и вынуждают науку отвергать идею телепатии — не потому, что она бесполезна, а потому, что мы не представляем себе, каким способом можно порождать, передавать и расшифровывать телепатический сигнал. Если когда-нибудь найдется объяснение телепатической связи, отвечающее фундаментальным законам физики, такой вариант, конечно, будет заслуживать рассмотрения. К этой интригующей возможности я вернусь позже в этом разделе.

Идея, что сигнал содержит полезную информацию, особенно примечательна, так как некоторые модальности, по-видимому, лучше приспособлены для передачи больших объемов полезной информации, чем другие. Представьте себе, что вы молча сидите в классе, где ваш единственный способ общаться с учителем — поднять руку. Можно только поднимать руку, а не говорить, не писать на доске (и, разумеется, не использовать язык жестов). Хотя учитель может получить от учеников кое-какой ограниченный объем информации (например, задавая вопросы, требующие ответа только «да» или «нет»), можно догадаться, что подобный тип двоичного сигнала по ходу коммуникации заведет в тупик. Если нужно узнать, какой тип коммуникативной модальности может послужить основой для последующей эволюции языка, мы можем применить простое и надежное правило, спросив: «А стихи так писать можно?» В нашем случае ученики, поднимающие руки, не выглядят убедительными кандидатами в поэты. Модальности, на которых может основываться сложная коммуникация, должны обладать широкими возможностями, позволять передавать оттенки смысла и умещать в сигнал большие объемы информации.