– Есть ограничивающие условия, – сказал он, постукивая ручкой по блокноту. – Вы должны действительно заработать эти деньги, а не одолжить, получить в подарок или выиграть в споре. И это должны быть наличные. Мне потребуются доказательства. Я хочу увидеть этот миллион своими собственными глазами.

– Согласна, – она смотрела на него в упор.

– И, – он сделал паузу, – вы должны принести их мне через 90 дней.

– Миллион долларов за 90 дней? Вы шутите!

Таково пари. Принимайте или не принимайте. Мишель ощутила приступ паники. Он обвел ее вокруг пальца! Саманта учила ее находить в минуты стресса свой духовный центр, и она двинулась по шагам: вообразила себя на Скале, представила, как тепло нагретого камня наполняет ее, как она сидит рядом с Самантой, держа ее за руку. Носи Скалу с собой повсюду.

У нее в голове заспорили два голоса.

«Не соглашайся».

«Ты можешь сделать это».

«Ты сошла с ума?»

«Ты выкрутишься».

Она выслушала сначала первый голос, потом второй. Наконец сказала:

– Пусть ваш адвокат подготовит нужные бумаги.

Мой адвокат как раз здесь, наверху. Мы собираемся играть в бридж. Натали, пригласи Мартина сюда.

Глядя на уходящую Натали, Мишель ерзала на стуле. Процесс пошел. Страх возвращался еще более мощными валами.

– Как только Мартин спустится, мы быстренько оформим нашу сделку, – сказал Энтони.

Пауза.

– Ну, настолько быстро, насколько это возможно. Я, знаете ли, не хочу оставить какие-либо лазейки.

Желание. Вера. Самоуважение. Когда эти три фактора объединяются – вы в силе. Но этот процесс не происходит в одночасье. Иногда он длится годами. А бывает и так, что нужна лишь сильная встряска, некое глубокое переживание, чтобы вы вдруг «очнулись» и «собрались». Когда у вас нет другого выбора, когда это вопрос выживания, обычно все устраивается. Рано или поздно вы просыпаетесь утром и осознаете, что «момент настал». Вы хотите этого. Вы верите в это. Когда-то давно посеянное семя вызрело и готово плодоносить.

Может показаться, что мы слишком много времени уделяем всей этой психологической настройке. Но это самая трудная часть. Когда вы станете конгруэнтны, все остальное будет детской игрой. Что нужно делать, может разобраться каждый. Куда труднее заставить себя это делать.

Стивен Кови любит цитировать Линкольна, который говорил: «Если бы мне нужно было за восемь часов срубить дерево, я бы семь из восьми часов точил топор». Конгруэнтность как раз и олицетворяет острый топор.

Мишель встала, чтобы убедиться, что вполне контролирует свои эмоции. Она старалась действовать предельно спокойно.

– Вы не возражаете, если я посмотрю ваши книги, пока мы ждем? – она обвела рукой заставленную книгами стену.

– Пожалуйста, – Энтони улыбнулся. – Я особенно горжусь своей подборкой про Наполеона. Еще у меня есть старинное издание «Государь» Макиавелли. Если вы этого никогда не читали, сейчас удобный случай.

Мишель повернулась к нему. Он сидел, сложив холеные руки на плоском животе.

– Мишель, дорогая моя, вы не заработали бы миллион долларов и за миллион лет.

90 дней, начало отсчета…

«Что я наделала?» – спрашивала себя Мишель снова и снова.

С Джереми на обратном пути она почти не разговаривала. Он, наверное, чувствовал, что ей хочется помолчать, и не настаивал, выказывая молчаливую поддержку.

Когда он доставил ее к дому Саманты в Ривердейле, она бегом пронеслась по всем комнатам, пока не нашла подругу на заднем дворе. Та, стоя на коленях, возилась в огороде с помидорами. На ней была широкополая соломенная шляпа и рабочие перчатки.

– Саманта, – Мишель рухнула на колени рядом с ней, вымазав брюки, – я в беде. – И разрыдалась.

Большинство людей в поте лица прорубают себе путь к цели через чащобу. Будучи конгруэнтными, вы можете просто перелететь над непроходимой чащей и приземлиться поближе к цели.

Собраться, собрать все ресурсы в один кулак – это последний ключ к проявлению, материализации того, что вы хотите от жизни.

– Ну, перестань, Бабочка, – спокойно сказала Саманта. – Подай-ка мне вон ту лопатку. С красной ручкой.

– Саманта!

Неужели она не понимает, как это серьезно?

– Давай все с самого начала.

Мишель вытерла мокрые глаза рукавом и рассказала Саманте, что произошло – как она нервничала, как Натали издевалась над ней, как она использовала свою интуицию и, наконец, как она приняла, как ей казалось теперь, самое безумное решение в своей жизни.

– Энтони прав, – сказала она тихо, чувствуя, как комок подступает к горлу. – Я не смогу заработать такие деньги…

– Конечно, не сможешь.

– Мишель испуганно подняла голову – она ожидала от наставницы более позитивного ответа.

– Ты одна такие деньги никогда не заработаешь. Но мы с тобой, да еще с подходящей командой попытаться могли бы.

– Но…

Саманта закатила глаза.

– Кроме того, это же ты предложила сделку мистеру Эриксену. Как тебе это пришло в голову?

– Я не знаю… Это просто… вырвалось… – Мишель запиналась, но слез уже не было. – Это казалось мне в ту минуту правильной идеей, но… как только я ушла оттуда, я сказала себе: «Что я наделала? Я же потеряла их навсегда!»

Саманта обрезала ножницами пару пожухлых листьев.

– Ты снова дала волю миссис Дано, – сказала она. – Я думала, мы это уже прошли. Корми свои мечты, а сомнения мори голодом.

– Но, Саманта. Это же миллион долларов за 90 дней! Это совершенно невозможно.

– Невозможно, говоришь? – Саманта откатала рукава. Она была в тренировочном костюме, одном из тех, в которых совершала пробежки на Скалу. – Как ты думаешь, кто-нибудь когда-нибудь зарабатывал невозможную сумму денег в невозможно короткий срок? Конечно, – ответила она на свой же вопрос.

– Но как?

Саманта закрыла глаза и медленно покачала головой.