- Не волнуйся, Анатолий, скоро это все закончится, - попытался успокоить его Богомолов и вдруг ясно увидел, как Никифоров сдал за последний месяц.

От шика, который всегда был присущ профессору, не осталось и следа. Теперь перед Богомоловым стоял опустошенный, постаревший минимум на десять лет, сгорбившийся под тяжестью непомерной ноши человек. Впервые за годы дружбы Бэтфорду стало жаль его.

- А по-моему, все еще только начинается, - глухо ответил Никифоров. - У меня плохие предчувствия.

- Возьми себя в руки. В девяносто девяти процентах всех неудач человек сам настраивает себя на худшее. Все будет о'кей.

- Да, пожалуй, ты прав. Ты прав.

Никифоров быстро подошел к лежавшей на диване небольшой спортивной сумке «адидас» и, ткнув в нее пальцем, сказал:

- Здесь полная документация по моей последней разработке «НАС-74», а также контейнер с десятью кубиками вещества. Но чтобы соединить все записи в единое целое, необходим пароль, который знаю только я. Так что береги меня.

Профессор лукавил, чтобы казаться незаменимым. У него не было гарантии, что, заполучив записи, американцы не бросят его на произвол судьбы.

Богомолов все понял и улыбнулся. Видно, Никифоров далеко не так наивен, как кажется на первый взгляд, и хорошо подстраховался. Но Стае и не собирался его устранять. Хотя… По большому счету, ученый в нем погиб. Он был морально сломлен и уже не способен на творчество, как не способны сломленные поэты или художники создавать настоящие шедевры. Рисовать - да, но не творить.

- Все будет хорошо, - еще раз заверил разведчик. - Скажи, а «НАС-74» расшифровывается как «Никифоров Анатолий Сергеевич»?

Профессор словно не расслышал его вопроса и продолжил:

- Это новое вещество, разработанное на основе «ЭОР-2», но рассчитано оно только на европеоидную расу. Полевые испытания еще не проходило, только стендовые. Если вещество попадет в руки военных маньяков, оно сможет изменить генотип в странах Европы и США. Все человеческие особи обоих полов подвергнутся необратимой мутации. Это будет новая раса непредсказуемых монстров. Теперь ты понимаешь всю ответственность, лежащую на нас?

- Да, - твердо ответил Богомолов.

- Вся эта документация - в единственном экземпляре. Остальные материалы и черновики я уничтожил.

- А как насчет твоих коллег - Саржева и Бережной?

- Кое во что они посвящены, но не настолько, чтобы продолжить исследования самостоятельно.

Никифоров опять соврал. Может быть, Бережная и не могла принять эстафетную палочку, так как была новичком, но вот Саржев владел полной информацией, а после смерти Агапитова был основным сподвижником в исследованиях.

Богомолов всех этих нюансов знать не мог, а потому одобрительно сказал:

- Это правильно. Нельзя, чтобы русские продолжили работать над веществом.

Разведчик кивнул в сторону сумки. Никифоров удивленно посмотрел на друга:

- Как ты сказал? Русские?…

Стас понял свою оплошность. Слишком рано он расслабился с этим профессором, и тот сразу же заметил это.

- Кто ты? - спросил Анатолий Сергеевич, испытующе глядя на Богомолова и пугаясь собственных догадок.

- Не волнуйся, я твой друг, и желаю тебе только добра.

Профессор вздохнул:

- Все это нервы. Надо выпить.

- Только чуть-чуть, чтобы снять напряжение. Нам сейчас нужны светлые головы.

- Светлые головы всегда нужны, - возразил Никифоров и достал из барчика, который сделал собственными руками из огромного соснового полена, бутылку русской водки.

- Теплая же, - скривился Стае.

Никифоров махнул рукой и опрокинул рюмку. Встряхнувшись и выдавив из себя отрыжку, он в упор посмотрел на друга и произнес:

- Теперь можно начинать. Я готов.

Богомолов посмотрел на часы. До начала операции оставалось еще пятнадцать минут.

- У нас еще есть время. Пожалуй, выпью и я. Холодная есть?

- В холодильнике.

Стас поднялся с кресла и прошел на кухню. В холодильнике кроме бутылки с институтским спиртом было полно еды, словно профессор сделал запасы на все лето и никуда не собирался уезжать. Основательность во всем была одной из его черт, и разведчик об этом знал.

* * *

Двойка «мигов» под командованием полковника ВВС Дерюгина летела строго на запад. Только что самолеты произвели дозаправку на военной базе Мозамбика и получили по радио точные координаты нанесения ракетно-бомбового удара. Через полчаса истребители должны были выйти на цель. Связь с группой Самойлова так и не восстановилась, но космический спутник-шпион сообщил, что спецназ вошел в зону боевых действий.

Журнал «Нъюс-уик»

Ведя войну против патриотов Зимбабве, расисты все шире применяют тяжелую артиллерию, авиацию и танки…

… «Свободный мир» оказывает расистским режимам ЮАР, Родезии, Намибии тайную и явную помощь деньгами, оружием и наемниками.

Здесь сражаются солдаты из Австралии, Новой Зеландии, Франции, Италии, Израиля и, конечно же, из ФРГ и США.

Солнце клонилось к горизонту. Ветер стих, наступила поразительная тишина.

Группа Ганса рассредоточилась на вершинах невысоких, нещадно изрезанных ветрами скал. Внизу лежало каменистое ущелье, по которому должны были пройти русские. Расчет оказался верным: они клюнули на ложную засаду в горах, не пошли короткой дорогой через перевал и теперь были обречены. Ганс выиграл время, которого ему так не хватало, чтобы успешно завершить задание.

Наконец вдалеке показались две движущиеся между камнями живые точки - разведчики подполковника Самойлова. Не отрываясь от бинокля, Ганс подозвал помощника:

- Отключай систему подавления радиосигналов. Выйди на связь и передай готовность снайперам.

- Есть, командир.

Русских разведчиков необходимо было убрать быстро и бесшумно, чтобы те не смогли подать сигнал основной группе. Задача была трудной, так как одновременно попасть в две мишени невозможно, да еще при условии, что русские были профессионалами, старались высовываться из-за камней по очереди и страхуя друг друга. Многое теперь зависело от команды по радио.

Пригнувшись к земле, подошел радист:

- Связь между снайперами установлена.

Ганс взял в руки переговорное устройство:

- Внимание, я «ноль-первый». Проверка связи. «Ноль-второй», «ноль-третий», доложите о готовности.

* * *

Привыкнув постоянно висеть на волосок от смерти, ребята Самойлова нутром чуяли приближение опасности. Все они были матерыми волками и давно уже приучили себя к мысли о возможной гибели.