хочет. У нее сентиментальности не сыщешь. Заботу она не оценит, сочтет ограничением своей свободы. Проклятье, вот как господин Ильтен справлялся с ее натурой? А никак, просто позволял ей всё. И Хэнку фактически приходится поступать так же. Проще не возражать, чем натолкнуться на демонстративное неповиновение, скандалы и тяжкие телесные повреждения. Портить себе нервы, рушить доверительные отношения? На фиг надо!

Во второй половине дня передовой дозор затормозил у тоннеля, пробитого в высокой насыпи. По верху шла другая трасса, и таким образом была организована развязка. Когда-то, при интенсивном движении, это имело смысл, но сейчас выглядело досадным излишеством. Досадным – потому что тоннель, освещение которого не работало, зиял чернотой и неизвестностью. К Хэнку подошел Сантор.

– Не нравится мне эта кишка, господин Хэнк. Может, выждать?

– А объехать? – Терять время не хотелось. Тем более, светлое время суток.

– Четверть дня на крюк.

Внутрь запустили осветительную ракету, она долетела примерно до середины, вырвав из мрака серые потрескавшиеся стены.

– Двигаемся, – распорядился Хэнк. – Передние, держим оружие наготове. Расчехлить пулеметы.

Небольшая колонна втянулась в тоннель. Ехали небыстро: на асфальте валялся всякий мусор – коробки, камни, чьи-то кости. На открытой дороге все это смывалось дождями и сдувалось ветром, а здесь копилось. Шум двигателей отражался от стен.

Они миновали догоревшую ракету, впереди светлым пятном замаячил выход. Вот почти и всё…

Не доехали совсем немного. Раздался инфернальный вой, словно разверзлись врата в ад, и из него завопили демоны. Тереза рефлекторно вжала голову в плечи.

– Проклятье, – вырвалось у Хэнка. – Резонирующий круг!

Зохены атаковали в лоб. И почти сразу – сзади. Затрещали пулеметы, загрохотали гранаты, звуки размножались мощным эхом, вызывая головную боль. Передний джип продолжал ехать, но кто-то там уже орал диким голосом: скорее всего, зохены рвали пулеметчика; до тех, кто под защитой брони, добраться сложнее. Туша свалилась откуда-то сверху, пачкая закаленное стекло зеленой кровью. Два бойца, сидящие с Терезой и Хэнком в центральной машине, вели огонь, высунув стволы в щели. Тереза сжала свой автомат.

– Не лезь, – негромко сказал Хэнк. – Без нас отобьются.

Зохены, вероятно, рассчитывали зажать колонну и выковырять людишек из-под брони. Но тесное пространство тоннеля сыграло против них, лишило маневра. Преимущество в скорости было сведено практически на нет, осталось преимущество в силе – но лишь по сравнению с невооруженным противником. Какой-то зохен вырвал торчащий из бойницы ствол, просунул когтистую лапу, шаря внутри, задел обезоруженного солдата за плечо и попытался вцепиться. Тереза всадила нож в раскрытую ладонь меж разошедшихся чешуй. Зохен взрыкнул, лапа отдернулась и скрылась. Колонна не прекращала движение. Снаружи два пулемета продолжали поддерживать плотность огня, и гранатометчики выбивали одного врага за другим. Наконец выстрелы смолкли.

– Все подохли, – сказал кто-то.

Объезжая трупы зохенов, а кое-где и наезжая на них, машины миновали выход из тоннеля. Солнце ударило в глаза, Тереза зажмурилась. Хэнк скомандовал остановку.

Долго на месте не задерживались. Посчитались – потеряли одного человека, еще трое легко ранены. Обработали раны, проверили ходовую часть, перезарядили оружие. Пара глотков воды, и снова тронулись. До ночного привала оставалось преодолеть не одну дюжину лонгов.

Ночь опустилась плавно. Сантор, выступающий в роли проводника, показал, где удобнее встать. В сумерках установили палатки, развели костер. Пока грелась еда, накачали в баки «паровозов» речной воды, запасную цистерну долили доверху.

Плотно ужинать Тереза побоялась. Сжевала несколько галет, запила чаем. С другой стороны, она обреченно понимала, что умеренность в еде не одержит решительной победы над приступами тошноты, разве что чуть-чуть их смягчит. У нее же не с желудком проблемы.

Хэнк поманил ее, выглянув из палатки:

– Давай спать. Ты ведь не собираешься стоять в карауле?

Она улыбнулась:

– Почему бы нет? – Но, увидев его вытянувшееся лицо, поспешила заверить: – Билле, ну ты что? Конечно, не собираюсь.

Пригнувшись, она шагнула в палатку. Хэнк издал тихий вздох облегчения, сгреб жену в охапку и замотал одеялом. Чтобы уж точно никуда не делась.

Спалось отлично. В откинутый клапан палатки задувал свежий воздух, а в охапке у Хэнка было тепло и уютно. Терезе даже снилось что-то хорошее – она подумала, что это Хэнк поделился с ней своим счастливым сном, у нее-то обстоятельства эмоционального подъема не вызывали.

Жаль, пришлось рано просыпаться и выползать по холоду в зеленый утренний сумрак. А самое главное – есть. Тереза поклевала кашу из своей порции и почти все отдала Хэнку.

Пока перекусили, собрались – выкатилось из-за горизонта солнце, подсветило зеленоватые облака. Машины уже стояли под парами. Загрузились, поехали.

Так и знала, что не нужно есть: в середине дня Терезу снова замутило. На речном мосту, который немилосердно раскачивался под колесами «паровозов». Она открутила стекло и высунула голову прямо на ходу.

И тут же, будто зохены ждали этого сигнала, воздух прорезал жуткий вой резонирующего круга. Твари выметнулись из-под моста: видать, поджидали колонну, прячась на опорах.

– Закрывай! – отрывисто бросил Хэнк.

Тереза не успела. Несколько зохенов мощно ударили джип в бок; броня не промялась, но удар снес машину с моста, и она, кувыркаясь, полетела в реку. Внутри похолодело, зато приступ прошел, как и не было. Не до того.

Открытое окно оказалось благом: давление воды не смогло припереть дверь, Тереза распахнула ее, схватила первый попавшийся рюкзак, выплыла на поверхность. Следом вынырнул Хэнк, таща еще один рюкзак и автомат, за ними – сопровождающие бойцы, волокущие за шкирку водителя, который не умел плавать. Отплевываясь, Тереза с Хэнком выбрались на каменистый берег. Бойцы плыли к другому, более пологому.

На мосту бесновались зохены. Передний джип был повален набок, и твари ломали дно, пытаясь добраться до людей. Другая машина не могла проехать, сдала назад, с нее вели огонь. Хэнк вскинул автомат, но выстрелов не последовало: вода подгадила. Тереза бросилась развязывать рюкзак в надежде найти хоть что-то, ее собственное оружие осталось на дне, при себе только ножи.

Сверху прыгнул зохен. Хэнк оттолкнул Терезу в сторону, принял на себя удар, падая на спину и вбивая ствол автомата в пасть врага; тот захрипел, не ожидая такой пакости от беспомощной, казалось бы, пищи, замолотил хвостом. Тереза выудила из самого низа рюкзака топор. Сзади не подобраться из-за хвоста. Хэнк, подмятый бешеной тварью, бил ее кулаком по глазам, один из них лопнул, но гадина не хотела умирать, она хотела есть. Тереза метнула топор в шипастую голову. Лезвие отскочило, сковырнув лишь одну чешуину, топор отлетел прочь. Но зохен обернулся, отреагировав на нападение, и Тереза, подскочив ближе – а чего бояться, в пасти-то автомат, – воткнула