насмешливое лицо Суржикова, скрипнул зубами.

Геннадий стал ножом сталкивал мясо с шампуров в тарелку принесенную Леонидом. Отложив очередной пустой шампур в сторону, он мельком посмотрел на Леонида и беззаботно улыбнулся:

— Ты чего надулся, как мышь на крупу. Решим мы твою проблему. Просто, мы с тобой все набегу, да набегу. Вот я и решил, что надо посидеть по-семейному. Дела не волк в лес не убегут. Пусть слегка подождут. А вот шашлык надо есть горячим.

Тарелка с мясом была водружена на стол и Геннадий удовлетворенно промурчал:

— Ну, вот теперь порядок. Так сейчас кетчуп принесу.

Из дома раздался его голос:

— Вы там собирались. Как там ребята?

Леонид наморщил лоб:

— Да, ничего, нормально. А ты чего не пришел?

Геннадий появился в дверях с парой тарелок и пластиковым пакетом острого кетчупа:

— Знаешь, надоела мне эта бестолковщина. Сумбур какой-то. На него весь день уходит, а начнешь вспоминать, о чем говорили, в голове какие несвязанные ошметки разговоров. Вот ты мне сам скажи, о чем вы там говорили?

Леонид озадаченно посмотрел на Геннадия. Попытка опровергнуть обвинение Суржикова живым наглядным примером, вылилась в вялые фразы приправленные оптимизмом:

— Ну, у всех все нормально. Олег на бирже торгует успешно. У Волкова старшая дочь повышенную стипендию получает. Миша…

Леонид попытался вспомнить, что ему рассказывал Михаил, и неуверенно продолжил:

— У Миши тоже все нормально на работе. А вот…У них там часть оборудования списали.

Леонид стал безотчетно шарить глазами по сторонам, пытаясь вспомнить другие подробности встречи. В это время Геннадий наполнил стопки и подвинул одну Леониду:

— Значит, Саня Волков опять объявился.

Богданов с подозрением посмотрел на приятеля:

— Ты из-за него что ли не пришел?

Геннадий скривил рот:

— Кончай, ерунду молоть. Дела были. Ну, давай за ребят. Чтобы у них все было пучком.

Макнув кусочек мяса на вилке в кетчуп, налитый в тарелке, Геннадий продолжил:

— Значит, в этот раз вы ограничились одной чебуречной.

Леонид изучающе посмотрел на Геннадия и промолчал. А Геннадий продолжил:

— По ходу дела ты стоял рядом с Санькой.

Геннадий слегка прищурился:

— А с Михой выходил курить.

Леонид озадаченно застыл с вилкой в руке:

— А ты откуда знаешь?

— А чего тут особенно знать? Я прикинул, как долго можно трепаться друг с другом пока не дошли до кондиции, плюс запланированный перекур. А потом, скорее всего, песни горланили. Ладно, ты не обижайся. Все, что сейчас тебе сказал, я мог узнать по телефону. Дежурный, ни к чему не обязывающий, звонок любому из наших, скажем Олегу. Но сейчас я сам все домыслил. Не в первой, чай встречаемся. Если по-правде, мне очень жаль, что не попал на встречу. Но дела. Знаешь, мне пофиг все эти разговоры. Это так, неизбежный антураж погружения в атмосферу. Атмосферу единения, что ли. Посмотреть в лицо друг другу, в глаза. Глаза они говорят больше слов. Так что, считай, этим шашлыком я эту атмосферу для себя сейчас пытаюсь компенсировать. Так сказать, высосать ее из тебя.

Голос Геннадия подозрительно задрожал:

— Так иногда задумаешься, для чего живем? И понимаешь, а для этого для самого. Для общения с близкими тебе людьми. А все остальное чушь, муть, суета. Ладно, давай еще по одной, а то я сейчас разрыдаюсь.

Леонид растерянно смотрел на друга и неосознанно, по инерции вслед за ним опрокинул стопку в рот. Геннадий, посмурневший после своего монолога, постепенно стал приходить в себя. Он как-то жалко улыбнулся:

— В общем ты верно догадался. Из-за Санька я не пошел. Стыдно в глаза ему смотреть. Извинится надо. И не втихаря, а громко перед всем коллективом. А я до этого пока морально не созрел.

Суржиков отчаянно тряхнул головой:

— Но я обязательно перед ним извинюсь. Иначе сам себя уважать перестану.

Чтобы побороть нахлынувшие чувства и продолжить разговор, Суржиков прибег к дежурной фразе:

— Ну, ты сам-то как?

Богданов, находясь под впечатлением сказанного Геннадием, не выдержал и бесцветным голосом ляпнул:

— А за мной следят.

Он отрешенно усмехнулся и замолчал с глуповатой улыбкой на лице. Взгляд Геннадия, мгновенно посуровел:

— Как следят? Кто?

— Кто не знаю. Скрытую видеокамеру на рабочем месте у меня установили. Я случайно обнаружил.

Геннадий раздраженно бросил вилку на стол:

— Приехали с орехами. Надо думать, это твои заклятые друзья ее тебе подсуропили. Сначала грант у тебя из под носа увели. Остался пустяк — лавры к рукам прибрать. Ну, и чего? Ты им, надеюсь, не дашь украсть заодно и твою работу?

Леонид виновато улыбнулся:

— Дам. Погоди, ты не горячись. Тут, понимаешь дело такое, я им уже все показал, еще до того как они установили камеру.

Геннадий скептически поморщился:

— Ну и, дурак! Малахольный дурак.

— Погоди¸ Ген, не ершись. Ты не понял. Я сейчас объясню.

Геннадий потянулся за бутылкой, и скептически хмыкнул:

— Ну давай попробуй. Объясни.

Пока Геннадий наливал водку в стопки, Леонид, глядя ему в лицо продолжил:

— Помнишь, тот случай, когда антитела, выработанные для одного бакуловируса муравьев у других муравьев вызвали блокаду полиэдрина бакуловируса другого типа?

Геннадий, не отрывая глаз от стопок, выдохнул:

— Чего спрашиваешь? Конечно, помню. Такое не забудешь. Красивое проявление генетических связей. Я тогда еще пожалел, что не могу это использовать для повышения иммунитета человека. Но, кое на какие мысли меня это навело.

Леонид, удовлетворенный ответом друга, продолжил:

— Так вот. У этих муравьев тогда выявилась триггерная социализация.

Геннадий придвинул Леониду стопку:

— Давай еще по одной. А то шашлык стынет.

Леонид взял стопку в руку:

— Ты меня слушаешь?

— Слушаю, слушаю. Триггерная социализация.

— Так вот про этот эффект я и сделал доклад в Черногории, из-за которого мне и дали грант.

Геннадий опрокинул стопку в рот, чуть поморщился, ткнул вилкой в кусок шашлыка:

— А ты этот грант благополучно просрал.

— Да, наплевать на этот грант. Ты понимаешь, что такое триггерная социализация?

Геннадия продолжая жевать мясо, отрицательно помотал головой:

— Не, а.

Леонид со стопкой в руке продолжил повествование:

— Это когда под воздействием внешних факторов социум, в данном случае муравейник, структурно перестраивается. У некоторых членов социума появляются новые ролевые функции.